Адриан. Лучше бы ты на него помочился.
Офицер. А это помогает от колдовства? Никогда не слышал об этом.
Адриан. Это старинный испанский способ. Мне о нем рассказал мой дед. Можешь смело им пользоваться. Знай, если ты помочился на своего врага, он тебе уже не опасен.
Офицер. Благодарю за совет, цезарь.
Адриан. Развяжи пленника!
Офицер. Но, цезарь, может, сначала…
Жест.
Адриан. Не надо. Здесь его чары не подействуют. Я ведь не только цезарь и император, но и верховный понтифик римского народа. Со мной вся мощь Юпитера Капитолийского. Что по сравнению с этим жалкое еврейское колдовство?
Офицер. Но все же, цезарь…
Адриан. Центурион Септимий!
Офицер вытягивается.
Есть ли среди твоих наград венок за храбрость?
Офицер. Нет, цезарь.
Адриан. Он будет у тебя, если ты развяжешь этого колдуна!
Офицер. Слушаюсь, цезарь!
Разрезает веревки и с опаской отступает. Акива, освободившись от пут, разминает руки и ноги.
Адриан. Можешь идти, Септимий.
Офицер уходит.
Флегонт! Распорядись, чтобы принесли чан с розовой водой, полотенце и хитон. Пусть нам подадут сушеных фруктов и вина. Кубок местного, еврейского вина для нашего гостя и чашу фалернского для меня.
Флегонт выходит.
Приветствую тебя, Акива! А я ведь спас тебя от ритуала изгнания злых духов.
Акива. Я оценил твое благодеяние, Адриан! Не думал, что еще раз увижу лицо твое.
Слуги вносят чан и все прочее.
Адриан. Омой руки и лицо, Акива. Перемени одежду.
Акива умывается и переодевается.
Если хочешь, принесут венок, чтобы украсить твою голову. Ты, несомненно, заслужил свой венок.
Акива. Благодарю, Адриан, это излишне. Ты и так слишком добр ко мне. Я помню латинскую пословицу: «Если быку золотят рога, значит, скоро его поведут к жертвеннику».
Адриан. Ты верно рассуждаешь, Акива. Садись к столу.
Жест в пространство, Флегонт подает кубки.
Давай устроим симпозий на греческий манер, когда мудрецы возлежат за трапезой и беседуют.
Акива. Какова же будет тема нашей ученой беседы?
Адриан. Смерть.
Акива. Принимаю.
Поднимают кубки, пьют.
Эпикур говорит, что смерти не следует бояться. Когда мы есть, ее нет, когда она есть, нас нет.
Адриан. Ты, значит, не страшишься смерти?
Акива. Нет. Я умру с молитвой на устах, благословляя Господа, моего Создателя.
Адриан. И утешаясь мыслью, что перед этим отправил к праотцам тысячи других людей?
Акива. Мой народ сражался за свою свободу, за свою веру, за свою землю.
Адриан. Этот ничтожный клочок земли и без того весь пропитан кровью! Зачем была нужна еще одна война?
Акива. Рассуди же, Адриан, кто из нас более прав и счастлив: вы, которые умирали на этой земле, считая ее ничтожной, или мы, которые сражались за нее, убежденные в том, что она прекрасна?