– Так ты богач?
– Ну как посмотреть! Все относительно. Не бедняк – это точно.
– Тогда выпьем! – звонко предложила Мария. – Вино созрело.
Они дружно чокнулись и отпили по несколько глотков.
– Чудное вино, такое терпкое, вкусное. Ты молодчина!
– Не я. Это друзья мне оставили наследство. Помнишь губернатора и его жену Николь?
– Вроде помню.
– Вот они и оставили. Наследство немаленькое. Да и своего у меня наработано не меньше. На втором этаже бюро, потом покажу. А первый этаж я сдаю швейцарской часовой фирме.
Часы в гостиной густо пробили одиннадцать раз.
– О, скоро полночь! Ну и здоровы мы с тобой спать! – Он наполнил оба бокала. – Давай выпьем за чудеса!
– Давай на брудершафт! Всю жизнь мечтала выпить с тобой на брудершафт. Сбылось!
Они придвинулись друг к другу, переплели руки, медленно выпили из своих бокалов до дна и крепко, нежно поцеловались в губы.
– А я перед тем, как идти на Монмартр, про тебя думала. Мне большая собака приснилась. Нюся сказала – к другу. Я посмеялась: откуда ему взяться? А потом, когда утром рассматривала себя перед зеркалом, обратила внимание на вот этот крошечный шрам над левой бровью. Видишь?
– Сейчас вижу, а раньше не замечал.
– Я его замазывала. Это когда мне было пять лет, однажды в летнее воскресенье ты с тетей Дашей пришел к нам в гости, я пряталась за стульями на веранде, а ты сделал мне «козу», я побежала с хохотом, запнулась о стул и упала со всего маху лицом вниз. Нос в кровь разбила. Ты меня подхватил и понес в дом умывать и лечить. Мама побежала следом. Помнишь?
– По правде – не помню.
– Ничего вы, мужчины, не помните, ничего ровным счетом. И как у вас голова устроена?
– Виноват. Если речь идет о моей голове, то она устроена точно неважно, – шутливо подхватил Павел, – и всякие житейские подробности я не запоминаю. А вы, женщины, все помните: кто что сказал, кто как стоял, кто во что был одет – ужас! Давай-ка допьем эту бутылку, чего зло оставлять? – и он разлил остатки вина по бокалам.
– За наших флотских!
– За флотских!
Чокнулись. Выпили с удовольствием, лихо.
– Ты был, когда спускали на эскадре Андреевский флаг?
– Да, это было печально.
– Я знаю, что флаг сейчас в Бизерте, в храме Александра Невского.
– Там есть теперь храм?
– Да. Перед войной построили, – отвечала Мария, не распространяясь о том, что и она принимала участие в возведении храма. – Ты думаешь, Россия погибла навечно?
– Та, что была, – да. Но советская власть кончится, – сказал Павел.
– Лет через триста, как Романовых?
– Раньше. Думаю, что еще при твоей жизни.
– Я помню, ты так нагадал, когда мы плыли к Константинополю. Я хорошо помню тот вечер в твоей адмиральской каюте. Черные, отсвечивающие иллюминаторы. Тетю Дашу. Саму себя в ее платье. Девочек – они гоняли хлебный мякиш по белой скатерти. Помню повара и еще одного вестового. Помню Петра Михайловича, как он читал свои стихи, как я обидела его сдуру. Помню, как ты нагадал Кате, что она будет животноводкой. И ведь стала!