– Стала. И все остальное сбудется.
– Ты нагадал тогда – через семьдесят лет. Значит, году в девяностом? Это что же – мне будет восемьдесят пять? Какой ужас!
– Никакого ужаса. Когда я был юношей, мне казалось, что после тридцати лет жить стыдно. А оказалось – втянулся. Мне теперь шестьдесят два, а я только-только начал хоть что-то кумекать в жизни.
– Ты молодец! – лукаво улыбнувшись, сказала Мария. – Орел!
– Орел не орел, но пока кувыркаюсь. А как жизнь быстро летит после тридцати! А после сорока! А после пятидесяти! А после шестидесяти! Только свистит за ушами! С каждым годом скорость все больше. Как говорит моя Даша: в понедельник проснулся, а спать ложиться – уже пятница!
– Она ведь твоя ровесница? – без интонации спросила Мария.
– На год старше, но держится молодцом.
– Вы ладите?
– Как добрые соседи. Не больше, но и не меньше.
– Насколько я наслышана о долгой семейной жизни, это тоже неплохо, – примирительно сказала Мария.
– Даша вся во внуках. Хорошие они у нас. Старшей, Насте, сегодня восемнадцать.
– Так давай за нее выпьем, дедуля! – И Мария побежала в кладовку за новой бутылкой вина.
– А ты пить горазда, – сказал Павел, когда они осушили бокалы за внучку Настю. – Мы ведь не закусываем.
– Закусывай. Вон сыры!
– Нет, такое вино грех закусывать.
– Нюся давно спит. А я пьяна-ая!
– И я окосел, – запахивая расходящийся на груди халат, сказал Павел. – Перерыв?
– Перерыв! – радостно подхватила Мария, и, обнявшись, они побрели в спальню.
– Да ты босой! – увидела по дороге Мария. – Простудишься!
– Ничего не простужусь. Как это я могу с тобой простудиться?.. У тебя так много комнат, мы потеряли спальню.
– Ничего не потеряли – вот она, – распахнула белую высокую дверь Мария. – Портьеры не будем раздергивать, хорошо? А то солнце разбудит.
– Да мы разве уснем? – обнимая Марию, засмеялся Павел.
XXIV
Они проснулись глубокой ночью, притом одновременно.
– Ты кто? – шепотом спросила Мария, проведя ладонью по его широкой груди.
– Странник. А ты кто?
– А я дурочка с переулочка! – засмеялась Мария. – Господи, неужели все это правда?!
– Сомнительно. Скорее всего, сон, как и вся прошедшая жизнь.
– А ты философ.
– Какой там философ – мелкий фабрикант. Так ничего и не изобрел за всю жизнь, кроме своей стиральной машины.
– А термос?
– Во-первых, термос в том или другом виде, но существовал тысячи лет. Во-вторых, это не моя идея. Игорь Иванович Сикорский ввел меня в круг военных интендантов. Он и придумал насчет термоса.
– Придумал?
– Нет, конечно. Просто указал мне на его необходимость в войсках. Связал с нужными людьми. Остальное – дело техники. Вот и все… С детства мечтал изобрести вечный двигатель, а дело окончилось стиральной машиной.