— Ну, конечно, — тихо говорит она: — В плане, с чего бы?
— Лисса, — вздыхаю я: — Я не имею в виду тебя. И ты это знаешь. Я хочу сказать, — я показываю на дверь спальни, она немного приоткрыта, и за ней все еще раздается стук маминой машинки, а на заднем фоне слышны стоны скрипки: — Ну, ты понимаешь.
Она кивает. Но, сказать по правде, я знаю, что она не понимает. Лисса — единственная из нас, кто смотрит на окончание средней школы слегка сентиментально.
Она даже рыдала на выпускном, с громкими всхлипами, что гарантировало ей красные глаза и пятна на каждой фотографии и видео — теперь ей есть о чем жаловаться в следующие двадцать лет.
Тем временем, я, Джесс и Хлоя ждали момента пройти по сцене и схватить наши дипломы, чтобы стать наконец свободными, наконец свободными.
Но Лисса всегда очень тонко все чувствовала. Поэтому мы ее так защищали, и поэтому я беспокоюсь, что теперь оставляю ее одну.
Ее приняли в местный университет, предложили стипендию — было бы глупо упустить такой шанс. К тому же ее парень, Адам, собирался туда же.
Лисса уже все распланировала, как они вместе пройдут ориентирование для первокурсников, будут жить в общежитиях по соседству, вместе посещать некоторые занятия.
Похоже на среднюю школу, только побольше.
Подобные мысли вызывали у меня зуд. Но с другой стороны, я — не Лисса.
За два последних года я приложила все усилия, чтобы осуществить одну вещь. Сделать ее реальной. Пройти все необходимые этапы, чтобы наконец вести самостоятельную жизнь.
Никакой свадьбы. Никакой романтической ерунды.
Никаких сменяющих друг друга отчимов.
Только я и мое будущее, в конце концов, вместе. Сейчас наконец-таки забрезжил хэппи энд, и я в него верю.
Лисса дотягивается до радио и включает его. Комнату наполняет детская песенка с припевом «ля-ля-ля».
Я направляюсь к шкафу, открываю дверь и начинаю изучать варианты.
— Что ты надеваешь, чтобы кого-нибудь бросить? — спрашивает она, накручивая локон на палец.
— Траурное черное? Или что-то ободряющее и цветное, чтобы отвлечь от боли? Или ты надеваешь камуфляж, который позволит тебе быстро скрыться, если они слишком плохо это воспримут.
— Как по мне, — я достаю пару черных брюк и верчу их в руках: — так это облегающее черное, обтягивающее зад. И чистое белье.
— Ты это каждый вечер надеваешь.
— Сегодня как раз такой вечер, — отвечаю я. Я знаю, что где-то в шкафу у меня была красная рубашка, но я не могу найти ее в секции для рубашек. Это значит, что кто-то был здесь и стащил ее.
Я слежу за своим шкафом так же, как и за всем остальным: в нем все чистое и аккуратно разложено. Дом моей матери обычно напоминает хаос, поэтому только свою комнату я могу содержать, как хочу. А это значит, в полном порядке, все вещи на своих местах — так, чтобы я могла легко их найти.