— Вы умный, расчетливый охотник. Но до романтики бесчувственный, как срубленная осина.
— Осина? Почему не дуб, не ясень? — изумленно поинтересовался я.
— Люблю осину, — возвышенно ответил Владимир.
— Странная любовь…
— Она мне жизнь не раз спасала… Да и не только мне.
— Что ж, понимаю ваши чувства, и не выступаю против них. Хочу я только знать, чем закончится наш разговор.
— Осиной в вашем сердце.
— А нельзя иначе?
— Нельзя.
— Мы словно кумовья друг другу. Кто ж грозит осиной куму? — я осуждающе покачал головой, разведя руками.
— У вас нет оснований называться моим кумом, — сердито заявил Владимир.
— Нет оснований? — едко передразнил я. — А порода?
— Я вам не спаниель какой — нибудь! Нет у меня породы.
— А дворянство? Вы же дворянин!
— Положим так, но все равно вы мне не кум. Нахальный вы пришелец.
— Голодных странников любезно надо принимать… а вы… Сами — то наелись до отвалу, и давай обхаживать светских дам… Разве так прилично?
С начала разговора я подозревал, что Владимир не голоден, и добычу он отнял у меня просто из вредности. Хорошенько к нему присмотревшись, я сделал вывод, что он недавно подкрепился. Розовые полоски под его ногтями, и спокойствие, с которым он прижимал пальцы к ладони, или скрещивал, — все указывало на то, что его руки были теплыми.
— Не о чем мне с вами говорить, — Владимир отвернулся, зажмурившись от последнего закатного луча, проникшего в тень.
— Так отстаньте от меня. Пора мне в лес, домой.
— Я вас не отпущу. Сойдемся, — безжалостно скинув на землю сюртук, Владимир мгновенно выскользнул из туфель и носков, и встал босыми ногами на серый гранитный камень.
С одного бока на его поясе висел пистолет, с другого — нечто вроде осиного кола с серебряной рукоятью.
— Не приближайтесь. Я предупреждаю, — оскалился я. — Дайте мне уйти.
От цилиндра и сюртука избавиться было просто, а в попытке снять без помощи рук ботинки, я чуть не упал на ровном месте.
— Драться я люблю по-честному, — сказал Владимир. — Выбирайте оружие.
Он кивнул на прибрежную осину. Я неуверенно выбрал сук пожестче и отломил его, стараясь не ободрать рук.
Владимир, пятясь, вошел в воду по щиколотки. Я удивился его мастерству передвигаться по скользким камням, не осматривая пути.
— Теперь сходимся, — обозначил он начало дуэли за Елену Павловну, так никем и не съеденную.
И, выхватив осиновый кинжал с серебряной рукоятью, прыгнул на меня. Я увернуться не успел, но сумел задержать его руку. Для этого пришлось выронить свое жалкое оружие. Поднатужившись, я почти безболезненно отцепил от своего плеча его левую руку и отбросил его шага на три. Не успел я встать на ноги, как Владимир зачем-то взлетел на опору моста и повис надо мной, цепляясь всеми четырьмя конечностями за выемки в полукруге свода. Я понимал, что при самом неудержимом желании не смогу туда закорячиться, да мне, если честно, этого и не хотелось. На тот момент я не мог решить, как себя вести дальше. Побегу прочь — он мне на спину сиганет и вопьется в шею. На месте останусь — он, чего доброго, свалится на голову.