– Пирра и Девкалион, смертные! Вы спасены крылатой Победой, – объявил он с известной слабостью к торжественности. – Сейчас с материков и островов схлынет вода, и вы станете родителями нового века человечества. Чтите же меня как своего бога и господина. Я повелеваю…
– Ну уж дудки, – Деметра рассерженно перебила громовержца и направилась к нему через весь бар. Олимпийцы затаили дыхание, предвкушая новую сцену. – Ты можешь окончить потоп, воля твоя, братец. Но я не позволю весне ступить на нивы, а теплу согреть и высушить жидкую почву, не дам соку течь по стеблям. Пока моя дочь не вернется домой от Аида, не бывать и жизни на земле! Только зима. Дай мне знать, если передумаешь.
С высоко поднятой головой она покинула бар. Дождь, повинуясь воле Зевса, только что перестал, но, послушные словам богини, потоки воды с той стороны стеклянных стен заледенели, а по стенам и потолку стала шириться с тихим треском паутина узорчатой изморози. В баре ощутимо похолодало.
– Час от часу… – утомленно потерла лоб Афина. – Мне, конечно, снилось прошлой ночью, что я ловила руками форелей, но не припомню, чтобы их перед этим вырубали из ледяной глыбы…
Афродита зябко поежилась и тут же набросила на плечи пуховую шаль. Мельком полюбовалась на себя в стеклянное отражение и осталась довольна.
И тогда Ника схватилась за голову:
– О боги, боги! Да что с вами со всеми такое? Ради себя вы готовы погубить целый мир, но ради мира не ударите и пальцем о палец! Чем провинились люди, что ты их убил, отец? Они ведь твои дети. В мире не так уж много запретов, но не бросать и не убивать детей – один из них. Теперь Деметра решила заморозить их трупы. Вы погубили Трою. И Париса. Афродита, милая, помнишь Париса, того смертного симпатягу, что отдал тебе яблоко? Прекраснейшая ты наша…
Афродита наморщила чистый, мраморный лобик. Зевс приблизился к Нике и обнял, уколов ей щеку щетиной. Его дыхание кисло пахло вином.
– Ты все перепутала, – шепнул он. – Она не помнит. Потому что этого пока не было. Я создам новых людей, они заселят землю вместе с Девкалионом и Пиррой, и их потомки построят Трою. Спарту. Афины. И тогда ты отдашь ей победу, как и Парис отдаст то яблоко…
Ника почувствовала, что замерзает, и зажмурилась. Так начался новый век.
Она проснулась в выстуженной квартире, проснулась оттого, что замерзла. Тонкое одеяло было влажным, и ноги от холода покрывались судорожным потом. Тщетно пытаясь согреться, Ника перебралась под душ и попыталась вспомнить, что ей снилось и почему внутри у нее лишь безысходность. Все было как в дыму.