глаза, потому что она не хочет, ради мистера Герберта, чтоб обнаружилась истина. А что касается ее брака с капитаном, я надеюсь, что это время не настанет никогда.
Ричард Рэвенсберд, стоя у бокового столика, походил на человека, слушающего какой-нибудь ужасный заговор. Если бы адская машина Фиески была направлена на него, он не мог бы страшиться ее более, чем теперь. Когда он смотрел на Софи изумленными глазами, многое из прошлого становилось для него ясно. Он вспомнил, как часто он видел леди Аделаиду с Гербертом Дэном, он вспоминал, как она беспрестанно использовала маленькие хитрости, чтоб ускользнуть от его барина. А он все это приписывал природному женскому кокетству!
— Видятся они тайно? — спросил он.
— Когда могут. Она выбегает время от времени в хорошую погоду вечером, чтоб прогуляться с ним. Миледи засыпает после обеда в гостиной, милорд держит капитана Дэна с собою за столом, а она наденет серый салоп, накинет капюшон на голову и уйдет. Мистер Герберт ждет ее, и они пойдут по утесам к развалинам капеллы и назад. Она боится оставаться, чтоб ее не хватились.
— Вероломная змея! — пробормотал Рэвенсберд, изумление и негодование которого не знали границ. — Ну, Софи, как она может так поступать! Это неприлично.
— Что? — воскликнула Софи. — Что?
— Неприлично, — настаивал Рэвенсберд, — для такой молодой девицы, как она. Она помолвлена с моим барином, а накидывает на голову капюшон и ходит на свидания с другим! Во всяком случае, это неприлично.
— Вам бы надеть на голову капюшон! — закричала Софи, давая волю своему языку. — Ведь мистер Герберт Дэн — племянник милорда, и разве он не может заботиться о ней? Она и сама сумеет позаботиться о себе; на свете нет девицы менее способной подвергнуться опасности; она ветрена и беззаботна в безделицах, но она так же благоразумна, как и вы, друг мой, в важных вещах. Чего вы боитесь за нее? Что море зальет утесы и потопит ее? Если бы она пошла с капитаном Дэном или с мистером Лестером, или с самим милордом, сказали бы вы, что это неприлично? Пойдите вы!
— Но это же вероломство! — закричал Рэвенсберд. — Мой барин благороден, неподозрителен, откровенен — и он должен это узнать! Это постыдное вероломство, говорю вам, Софи. Если никто другой не откроет ему глаза, то я сделаю это.
— Друг мой, — перебила Софи, — послушайтесь моего совета, потому что он хорош: не вмешивайтесь. Людей, которые говорят неприятные истины, никогда не благодарят. Предоставьте делам идти своим чередом. Когда капитан станет просить назначить день свадьбы, а он сделает это скоро, тогда она выскажется, и это будет самое лучшее. Может быть, она за него и выйдет, во всяком случае, она должна будет выбирать между ними. Но не разбивайте вы себе голову об стену.