В очередной раз пробежав невеликую заметку глазами, Барон отложил смятый листок, допил теплую водку, достал папиросу и задымил в ночь. В части белизны которой Люба малость погорячилась: на провисшем, резко почерневшем небе сейчас отчетливо угадывались очертания медвежьего ковша. Притом что звезды об эту пору и в этих широтах обычно проходили по разряду дефицитного товара…
Ленинград, апрель 1941 года
Последняя мирная весна запаздывала: минус четыре градуса в день рождения Ленина – это, извините, ни в какие ворота. Впрочем, пацанов с улицы Рубинштейна природными катаклизмами не напугаешь. Опять же, игра в войнушку – она не для слабаков.
Аккурат в тот момент, когда Юрка и Санька забрасывали комками грязно-снежных гранат временно переоборудованную во вражеский штаб горку, во двор с шиком вкатил лакированный ЗИС-101 с тремя завораживающими хромированными дудочками справа от капота.
– Юрка, зырь! Вроде в ваш подъезд?
– Ага, – напрягшись, подтвердил взлохмаченный, без шапки и в расстегнутом на все пуговицы пальто двенадцатилетний паренек.
Несколькими секундами спустя он во всю прыть несся навстречу выбравшемуся из машины худощавому седовласому мужчине в полувоенном френче и в заправленных в высокие сапоги галифе.
– Деда Степа-аа-ан!
– Узна-ал, узнал старика… – демонстрируя прокуренные желтые зубы, расплылся в улыбке Гиль и, крепко стиснув паренька за плечи, окинул его внимательным изучающим взглядом. – А вырос-то как! Еще не мужик, конечно, но уже мужичок, факт. Знакомься, это дядя Володя.
Только теперь Юрий увидел, что крестный матери прикатил не один. Со стороны задней двери вылез человек в длинном черном кожаном пальто-реглане. Был он много младше Гиля, да и явно помоложе Юркиного отца, но кому это сейчас было интересно? Вот настоящее летчицкое пальто со стягивающимися на запястьях рукавами и специальными застежками, с помощью которых полы можно обернуть вокруг ног и застегнуть как штанины, – это да! Вещь!
– Привет! – весело произнес обладатель «вещи», протягивая крепкую ладонь.
– Здрасьте.
– Как там? Ждут? – Степан Казимирович поднял глаза на балкончик Алексеевых.
– А то! Бабушка в шесть утра встала, пироги готовить.
– Пироги? Неужто с капустой?
– И с капустой, и с вареньем.
– Да, Володя, нам сегодня вдвойне подфартило. Потому как пироги по-кашубски – это, я тебе скажу, наслаждение: еще не райское, но уже и не райкомовское, факт. Юрий, ты как – с нами или еще погуляешь?
– Лучше еще. А то придешь, а там заставят с девчонками сидеть. С Олькой и Лелькой.
– Так там и семейство Самариных заявилось?