И конфликт не замедлил состояться:
– Ты что ж творишь, ирод?! Ты погляди, куда ты заехал на своей колымаге? – наскочила на Тогу вахтерша. – Ты же нам тут все кусты подавил, паразит эдакий!
– Алё, мамаша! Не пыли!
– Какая я тебе мамаша? Да если бы у меня, не дай бог, такой сыночек народился, я бы его в первый день в ведре утопила. Из какого подъезда будешь?
– Не из какого. В гости приехал.
– Гость – что в горле кость! А ну откатывай свой драндулет! Пока я участкового не вызвала!
– И где мне прикажете машину поставить?
– В переулке ставь свою драндулетку. А здесь, между прочим, дети гуляют.
– С вашим характером, дамочка, кондуктором в трамвае служить, – усмехнувшись, проворчал Го-га. – Выручка гарантирована.
С этими словами он загрузился в машину и выехал со двора, провожаемый торжествующим взглядом вахтерши.
Маленькую победоносную войну она, что и говорить, провела. Но при этом беспечно упустила главное – момент проникновения на режимный объект сразу трех чужаков-диверсантов.
А в это время на Лубянке…
– …Извините, Владимир Николаевич, но ведь это такие мелочи?!
– Именно, Олег Сергеевич! Очень правильно подобранное определение – мелочи. А русский человек, да будет тебе известно, не любит мелочиться. Даже в своих ошибках. К слову, о важности мелочей: в войну немцы в огромном количестве засылали своих шпионов в блокадный Ленинград. Снабжая их документами прикрытия самого высокого качества, как говорится «made in». Казалось, всё учитывали – и фактуру бумаги, и оттенки краски. И все едино: шпионы регулярно сыпались со своими документами буквально на первой проверке патруля. Знаешь, на чем горели?
– Никак нет. И на чем же?
– Немцы делали скрепки для документов из нержавеющей стали. А вот наши родные советские скрепки преимущественно были рыжими, ржавыми.
– Смешно.
– Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно… Да, хорошо, что мы сейчас вспомнили за Ленинград. Подготовьте мне максимально полное досье на человека по имени Алексеев Юрий Всеволодович. Уроженец Ленинграда. Год рождения – 1928-й. Он должен быть судим, причем, похоже, не единожды.
– А статьи?..
– Нет, скорее всего, чистая уголовщина.
– Есть, записал.
– И заодно покрутите там, что сыщется на Лощинина Василия.
– Это все данные?
– Отчества, к сожалению, не знаю. Он чуть постарше, тоже ленинградец. Не исключено, может проходить как погибший или без вести пропавший в блокадные зиму – весну 1942-го.
– А сроки?
– Как всегда.
– То есть вчера?
– Позавчера. Ладно, а теперь вернемся к нашим баранам. Из числа заступников и почитателей дебютного произведения товарища Солженицына…