— Я хочу поговорить с вами о Марине Колычевой. Знаете такую?
— А как же! Вот только интересно, откуда вам известно, что я ее знаю? Впрочем, глупый вопрос. Вам — да и не знать.
От Ивана не укрылось, что Бергер заметно нервничает. Он то и дело перекладывал с места на место ручку и барабанил пальцами по краю стола.
— Видите ли… — сказал он наконец, — Марина Колычева — это живой пример того, что человек не может простить свидетеля своего унижения, тем более если этот свидетель еще и пытался помочь.
— А вы пытались помочь?
— Ой, вот только не надо иронии, прошу вас! У меня на совести грехов немало. Наверно, это — один из них. Я ей так и сказал когда-то: будь я хорошим дяденькой, я бы тебя удочерил. Надо же, столько лет прошло, а до сих пор помню…
Секретарша внесла поднос с кофейными чашками, сахарницей, лимоном и открытой коробкой конфет. Она ловко расставила все на приставном столике и вышла. Бергер выбрался из-за стола и сел напротив Ивана.
— Я Марину нашел у вокзала. Голодную, грязную. Она сбежала от тетки. Идти ей было некуда и не к кому. Или, может, к вам? «Спасите, помогите, добрые дяденьки менты!» Да у нее одна была дорожка — в тюрьму. Или вообще на тот свет. А я хотя бы о ней заботился.
— Железная логика! Не подкопаешься.
Хмыкнув, Иван положил в чашку сахар и начал размешивать.
— Господин майор, я думаю, вы не за тем пришли, чтобы обсуждать моральный облик строителя коммунизма. — Бергер нервно закурил. — Все это давно в прошлом. Между прочим, если хотите знать, Марина оказалась в своем деле настолько способной, что уже через пару лет вполне могла бы отобрать у тетки свою квартиру, жить там и заниматься чем-нибудь… поприличнее — сбережений хватило бы. Но ее такая жизнь устраивала. И я Марину никогда при себе не удерживал. Думаю, она это подтвердит.
Иван, разглядывавший свои руки, перевел взгляд на собеседника.
— Дело в том, господин Бергер… Марина уже ничего не подтвердит, извините за банальность. Ее убили сегодня ночью.
Бергер вздрогнул и просыпал пепел на стол.
— Света, — он нажал кнопку переговорного устройства. — Меня нет ни для кого.
Он помолчал, глядя на экран компьютера, где плавали разноцветные рыбки.
— Как это случилось?
— Ее нашли утром в лифте с перерезанным горлом. В ее доме.
— Есть подозреваемые?
— Как сказать… Может, вы нам поможете?
— Надеюсь, вы не подозреваете меня? — голос Бергера звучал напряженно. — Я вчера был с женой на банкете. С десяти вечера до половины четвертого утра. Водитель нас отвез домой, да еще друзей завезли. Домой пришли в полпятого.
Что же это он так переживает, подумал Иван. Что-то тут не так.