— Мне кажется, он разделяет твой интерес, — улыбнулся Нил. — Можно попробовать что-нибудь придумать. Но не сейчас! Ты как хочешь, а я — есть и спать. Спокойной ночи! — решительно тряхнул головой мужчина, опять меня обнял, легонько чмокнул в кончик носа и вышел.
Не знаю, как я смолчала и не попросила его остаться. Я точно знала, что уж в его-то компании никакие кошмары мне не грозят. И совершенно точно мужчина не отказал бы мне в такой просьбе, и я бы не удивилась, если бы он, оставшись, действительно только стерёг мой сон. И это, чёрт побери, тоже было очень приятно, и тоже было одним из правил игры.
Наверное, промолчать меня заставили остатки гордости. Не могли же годы воспитания и наблюдения за достойными примерами пройти совсем уж мимо меня! И, несмотря на страх, я чувствовала по этому поводу огромное моральное удовлетворение и гордость за свой мужественный поступок.
Правда, стоило голове коснуться подушки, и гордость с достойной лучшего применения поспешностью испарилась в неизвестном направлении, а ей на смену вернулись те самые страхи.
Включённый свет не помогал. Стоило задремать, и снова из каждой тени на меня начинало скалиться что-то огромное и невообразимо жуткое. Я то задыхалась от недостатка воздуха, то от кого-то убегала. Просыпалась, успокаивала колотящееся сердце, опять погружалась в дрёму и вновь выныривала из череды бесконечных кошмаров. Я уже на второй раз была готова расписаться в собственном бессилии и поскрестись в каюту напротив за моральной поддержкой. Смешно сказать, в этот раз меня остановила совесть: было как-то неловко ломиться к мужчине среди ночи и будить его своими проблемами.
Я ворочалась, от отчаянья и жалости к себе даже немного поплакала; но тихонько, в подушку, и мне было даже почти не стыдно за эти слёзы.
В конце концов, промаявшись какое-то время на границе сна и бодрствования, я встала, оделась и пошла на кухню.
За время путешествия с людьми я уже немного освоилась с кухонными премудростями. Нет, до того, чтобы готовить, ещё не дошла (представляю лица родителей, если бы я до такого докатилась…), но подогреть воды, чтобы заварить этот их странный чай, вполне могла. Чем и занялась, твёрдо решив сегодня больше не пытаться заснуть.
Странно, но тишина кухни оказала на меня успокаивающее действие. Если по коридорам я шла, шарахаясь от каждой тени, то здесь вдруг почувствовала себя уютно и совершенно спокойно. Здесь тоже были тёмные углы, но в них почему-то не было совсем ничего страшного.
Резкий возглас на пороге заставил меня подпрыгнуть на месте и едва не рассыпать чай. Стремительно обернувшись, я наткнулась взглядом на замершую в проходе демоницу. Одетая в какую-то бесформенную рубашку, мешковатые штаны и мягкие тапочки, она казалась осунувшейся и тусклой. Впрочем, я быстро сообразила, что это, должно быть, очнулась одна из пациенток доктора, и после такой продолжительной болезни немудрено выглядеть подобным образом.