То ли от того, что в комнате было жарко, то ли от горячего чая, кто знает, только Валины щеки разрумянились.
«Говорят, он сухарь, зазнайка, — думала она, — а он совсем другой. Просто он очень умный, образованный и обходительный. Он и в райкоме так же. Всех на вы. «Пожалуйста» да «спасибо». Не то что другие…»
— Война, Валечка, — говорил Шамов, — пробудила в людях не только чувство патриотизма, она оживила в человеке грубые, животные инстинкты. А ведь главное достоинство человека — это вовсе не умение жестоко и беспощадно драться. Высокоразвитая мысль, утонченные чувства — вот что подняло человека над всем живущим на планете. Человек одарен сложнейшим, тончайшим аппаратом мышления. Возьмите память. Тысячи фактов, дат, формул, имен хранятся в мозгу до первого требования. Стоит вам захотеть — и весь этот калейдоскоп мгновенно оживет, засветится, примет определенную форму и окраску, выстроится в желаемом порядке. Память — это высшее волшебство природы. А мышление…
Он встал, медленно прошелся по комнате. Взял с этажерки книгу.
— Вот послушайте, что пишет об этом Павлов.
Она слушала. Потом Шамов на память прочувствованно читал ей какие-то хорошие стихи. А когда Богдан Данилович умолк, она улыбнулась и, не скрывая восхищения, сказала:
— Как красиво вы говорите. Так бы и слушала вас…
— Это вы, Валюша, вдохновили меня. Вы такая нежная и отзывчивая. Рядом с вами нельзя быть сухим и равнодушным.
Он снова взял ее руку и, поглаживая, приглушенно заговорил:
— Вы такая молодая, такая свежая, Валечка. Глядя на вас, забываешь и о войне, и о работе. Рядом с вами я, ей-богу, помолодел лет на двадцать. Сейчас бы музыку, и мы закружились бы в вальсе. Вы, наверное, прекрасно танцуете. У вас удивительная фигура — легкая, пластичная…
От его слов Вале было и приятно и неловко.
Решив, что пора уходить, она поднялась со стула. Он помог ей одеться. Подавая пуховый платок, Богдан Данилович опять заговорил о тяготах холостяцкой жизни.
— Вот завтра придется овладевать процессом производства борща. Вместо того чтобы посидеть с книгой, подумать над важными проблемами, я должен ломать голову над тем, как порезать свеклу…
— Хотите, я завтра приду и сварю вам борщ?
— Как вы добры. Я этого не заслужил. Ну, улыбнитесь же, улыбнитесь еще раз. Вас красит улыбка. Такие чудные губы. Не смущайтесь. Я говорю правду. Будь я помоложе, ей-богу, не стал бы мучить себя. Я просто бы подошел и поцеловал вас. Вот так…
И поцеловал ее.
Девушка, не помня себя, выбежала на улицу.
Богдан Данилович прислонился спиной к дверной притолоке и довольно потянулся. Все складывалось как нельзя лучше. Не зря бабка все время твердила ему: «Ты, Богдан, родился под счастливой звездой»…