Он положил руки на край бассейна и оттолкнулся, отплыв от нее на несколько метров — он разрешал ей уйти, если она того желает. Но она не ушла. Все ее внимание было сосредоточено на Лайоне. Медленно он приблизился и склонил к ней лицо. Касаясь сначала только губ, мужчина поцеловал ее. Жестокость исчезла. В этот раз он покорил ее не силой, но нежностью. Его язык — сладкая пытка высшего порядка — разжигал очаги страсти по всему телу, лаская внутреннюю поверхность рта в символическом проникновении. Она подняла руки к его лицу и, как слепая, стала обводить пальцами суровые черты, пытаясь найти то счастливое, мягкое выражение, которое видела прежде. Он тут же, как кот, закрыл глаза, разрешая ее пальцам блуждать, где им хочется. Мягкие прикосновения были пытливыми, изучающими… любящими. Она провела по гладким черным аркам бровей, по прямой стрелке носа, по чувственному изгибу губ. Он приоткрыл их и поймал ее палец, чуть прикусив его. Энди задержала дыхание, когда он коснулся его языком, а потом прошелся по всей длине до самой первой фаланги, лаская чувствительную зону между пальцами. У нее вырвался тихий стон, и все тело рефлексивно изогнулось ему навстречу. Лайон распахнул глаза.
Потом он снова ее целовал, с голодным жаром, который сдерживала только нежность. Его руки снова нашли ее грудь, полоски бикини были ловко сорваны и полетели в сторону. Ее соски поднялись и затвердели, накрытые его ладонями. Ласковые пальцы Лайона дарили им сладкую награду за отзывчивость. Бережно, нежно… Она не воспротивилась, когда его рука скользнула ей под трусики, стягивая их вниз по бедрам. Грациозно взмахнув в воде обеими ногами по очереди, Энди избавилась от них. Теперь они оба были совершенно обнаженными. Он крепко прижал ее к себе. На несколько мгновений вожделение уступило место детской радости узнавания, удивлению — они ощущали разность тел друг друга, контраст между мягкостью и твердостью, светлым и темным, большим и малым.
Он отпустил Энди, чтобы выбраться из воды на край бассейна, и протянул руку, чтобы помочь ей. Разбрызгивая воду по пути, он повел ее в просторную кабину для переодевания. Они шли молча, в последнюю очередь им хотелось привлечь чье-то внимание к их ночному рандеву. Они не испытывали стыда, не были смущены или испуганы тем, что вот-вот случится, просто это было слишком ценным, слишком личным, чтобы делиться. Он сжал, а потом отпустил ее руку. Во мраке комнаты он отыскал сложенные в стенной шкаф большие банные простыни и быстро расстелил одну на широкой кушетке. Их обнимала вечерняя прохлада, Энди подошла ближе к Лайону. Он сел и, взяв за руку, притянул ее к себе. Ее единственной одеждой был лунный свет. Он с благоговением ласкал полные груди, темные окружности сосков. Его руки обхватили ее грудную клетку, и большими пальцами он провел вниз по желобку вдоль позвоночника.