И только он так подумал, как эта третья дверь вдруг распахнулась, и из нее на помост вышел рослый, крепкий, в черной однорядке человек лет сорока, а то и больше. А Маркелу было чуть за двадцать. Ну, или двадцать пять, не больше. Этот человек из той третьей двери, упершись руками в перила, внимательно посмотрел на Маркела, и было понятно, что узнал его, но все равно спросил:
— А это еще кто? И по чью душу?
— По твою, дядя Трофим, — ничуть не смущаясь, ответил Маркел. — Если, конечно, позволишь.
— Га! — громко выдохнул дядя Трофим (а его почти что все так называли). — По мою? А сам ты кто?
— А мы рославльские, — сказал Маркел. — Маркел меня зовут. Косой. Ты у нас летом был.
— Ну, был. И что?! — строго спросил дядя Трофим.
— Так, ничего, — скромно ответил Маркел. — Ехал мимо, дай, думаю, заеду. Вот.
И покосился на сани.
Дядя Трофим задумался, утер губы ладонью, повернулся и неспешными шагами сошел с лестницы, подошел к Маркелу и сказал:
— Помню тебя, как же, помню. И всех ваших тоже. Служба такая, черт ее дери, всех помнить. — И вдруг очень тихо добавил: — А что в санях?
— Так, всякое, — уклончиво ответил Маркел, тоже негромким голосом. — Гуси битые. Рыбка сушеная. Брусничка. Клюковка. Медок. Ну, и еще чего по мелочи.
— Зачем это?! — еще строже спросил дядя Трофим, уже совсем почти неслышно. — И кому?!
— Ну, как кому? Боярину, — так же тихо ответил Маркел. И почему-то прибавил: — Гостинец.
— Да ты что это себе позволяешь?! — грозно сказал дядя Трофим. — Дачи суешь?! А если государь узнает?! Срубит голову! Да это у нас… О!
И дядя Трофим начал оглядываться. Но вокруг по-прежнему никого не было, а только стало еще сумрачней. Маркел повернулся к Милке и стал поправлять на ней хомут. А после отступил к саням и взялся за вожжи.
— Эй, ты чего?! — спросил дядя Трофим.
Маркел молча расправил вожжи и уже приготовился ими встряхнуть.
— Ты мне это не дури! — сказал дядя Трофим уже совсем сердито. — Ты куда это теперь собрался?!
— Домой, — просто сказал Маркел.
— Домой! — передразнил его дядя Трофим. — А люди скажут: а чего это он ездит? Туда-сюда, туда-сюда! Может, он умысел какой имеет? Может, погубить кого задумал?!
— Так что, — спросил Маркел, — мне тогда теперь делать?
— Га! — громко сказал дядя Трофим. — Ну, не на морозе же стоять. На вот, заноси пока что хоть сюда. — И он показал на дверь в подклеть. — Там открыто. И никто оттуда не возьмет, не бойся. У нас с этим строго. Га-га! Место же какое, сами понимаете!
— А после что? — спросил Маркел, глядя на дверь.
— После придумаем, — уже совсем уверенно сказал дядя Трофим. И еще радостней продолжил: — А вон Филька идет! — И позвал: — Филька! Иди сюда!