– Двузначная метафора! – ответила она.
Он взглянул на нее так, что каким-то образом заставил почувствовать себя глупой, хотя это именно она использовала двузначную метафору. Что за парень!
– Что ж, не думаю, что жизнь становилась интереснее, – сказала она.
– Жизнь всегда интересна, – отозвался он.
– Ты украл это с постера какого-то фильма?
Он открыл коробку «Крекеры Джека».
– О, можно я найду приз? – попросила она.
Он протянул коробку, расширив отверстие, и она, закрыв глаза, залезла туда рукой и достала пластиковый пакетик.
Питер смотрел на приз и молчал.
Открыв глаза, она произнесла: – Хм, странно.
Она держала розовое полупрозрачное пластиковое колечко, немного утолщенное в середине, как схема планеты на орбите. Змея – змея, пожирающая собственный хвост.
Питер протянул руку, и она отдала ему кольцо. Он открыл его: – Надень его. Это на счастье, – сказал он.
На другом конце комнаты Роман наблюдал, как Лита протянула свою руку, и Питер надел что-то ей на палец.
* * *
В тот же полдень доктор Шассо в атриуме Института Биомедицинских Технологий Годфри ожидала разговора с директором. За стойкой в приемной стоял маленький человек в розовой ковбойской рубашке с хрустальными пистолетами на плечах, бегло просматривающий развлекательные журналы со светскими сплетнями. На мраморном полу у входа был выгравирован знак омеги между двумя горизонтальными линиями.
* * *
Она спросила, что означает этот рисунок. Человек за стойкой по- жал плечами. Он облизал палец и перевернул страницу журнала.
За ее спиной, со стороны лифтов, раздался звук шагов, и, обернувшись, она увидела мужчину лет сорока на вид, хотя на самом деле ему было пятьдесят. В черных волосах уже проглядывала седина – свидетельство его настоящего возраста, а лицо несло отпечаток полиэтнической смеси. Через костюм проступала необычайно плотная мускулатура. Он протянул ладонь. Его руки были маленькие, по сравнению с остальным телом, и почти по-женски нежными, и, что любопытно, без мозолей, свойственных всем культуристам.
– Доктор Йоханн Прайс, – представился он, в голосе чувствовалась чрезмерная гладкость, а улыбка тут же напомнила ей растекающуюся радугу в луже нефти.
– Доктор Клементина Шассо, – ответила она.
Служащий за стойкой, хлебнувший диетическую колу, неожиданно подавился и выплюнул ее обратно в бутылку. Они взглянули на него. Он ткнул в свой таблоид:
– Он женится на этой шлюхе!
Прайс спросил Шассо, не возражает ли она побеседовать за ланчем. Шассо ответила, что не против, и Прайс проводил ее наружу, во двор здания. На лужайке был огороженный закуток, окруженный аккуратно ухоженным садом камней, вьющимся спиралью, как раковина улитки. Она проследовала за ним к белому фургону на стоянке, с тем же символом омеги на двери.