– Идить у двир! – велела Лидка девочкам.
Старшая сгребла маленькую на руки и понесла из избы.
Маленькая закрутилась в ее руках, как таракашка.
– Ты мэнэ повинна слухаты, я тоби титка.
Тамара поняла, что девочки состоят в родстве: племянница и тетка. Притом тетка старше племянницы года на три.
Лидка дала Тамаре и Юре стулья, а сама осталась стоять, как бы намекая, что разговор должен быть коротким. Она не намерена рассусоливать. Лидка была необаятельная и не хотела нравиться. Может быть, ей неприятно было внедрение посторонних людей в дом и в душу.
– Простите, – виновато начала Тамара. – Вы не могли бы рассказать, как все получилось?
– Що всэ? – уточнила Лидка.
– Почему вашего мужа посадили в тюрьму?
– Нэ я ж його посадыла. Суд.
– Я понимаю. Но вот… в день преступления, как это все было?
– Ну, мы сталы вэчором тэлэвызор дывытися, «Чотыры танкиста и собака». Прыйшов Славик, прынис пляшку.
– Пляшка – это что? – Тамара обернулась на Юру.
– Це бутылка, – ответила Лидия. – Петько говорыть: «Дай закусыты». А я кажу: «У мэнэ нэ идальня». Ну, они выпилы. Потом Славик каже: «Я у вас ночуваты останусь». Я ему: «У мэнэ не готель». Тоди вины пишлы з дому. Потим Петько вернувся и маты порубав.
– Топором? – спросил Юра.
– Ну да, секирою.
В это время во дворе завизжали дети, что-то не поладили. Залаяла собака. Послышался зычный окрик, перекрывающий детские голоса и собачий лай. В хату решительно вошла Лидкина мать – могучая старуха, широкая, как шкаф.
– С газеты, – сухо объяснила ей Лидка.
Мать тут же склонила голову к плечу, остановив на лице благостное выражение.
– Хрыстыною мэнэ зваты, – пропела она на одной ноте, как на клиросе.
– Простите, это вас зять ударил топором? – удивился Юра.
– А я ничого нэ помятаю, – речитативом проговорила Христина. – Вин мэнэ вдарыв, я ничого нэ помятаю.
Христина уставилась в никуда, всем своим видом изображая жертву, у которой отшибло память. Но Тамара поймала ее птичий, остренький, все секущий глаз. При определенных условиях из нее бы получилась неплохая характерная актриса. Тамара хотела задать ей еще несколько вопросов, но поняла, что это бесполезно. Христина не собиралась выходить из образа.
Тамара обернулась к Лидии.
– Вот тут в письме сказано, что вы хотели отравить мужа, но он отдал пищу собаке и собака отравилась.
– А дэ та собака? – спросила Лидка и с неподдельным удивлением посмотрела на Тамару.
– Я не знаю, – сказала Тамара. – Я у вас спрашиваю.
– А дэ та собака? – снова спросила Лидка с той же интонацией.
Было ясно, что в этом доме больше ничего не добьешься.