– Еще рюмку поставь, – подсказала мать.
– Зачем? – не понял Алеша.
– Бабушка шутит.
Тамара не сердилась на мать. Она была виновата перед ней. И перед Алешей. Она пожелала быть счастлива без них. И вне их. А они?
На работе тоже все шло по-прежнему. Что могло измениться за два дня…
Тамара села в своем кабинете и стала ждать звонка. Они договорились: Юра позвонит на работу. Телефон молчал, и это было странно. Просто непостижимо. Она уже час на работе, и никаких сигналов. Если бы она была на Юрином месте, то позвонила бы уже раз шесть. Может быть, в этом и состоит разница между мужчиной и женщиной.
Раздался звонок. Но звонил внутренний телефон. Тамара сняла трубку. Это был Влад.
– Вы не согласились бы ко мне зайти? – попросила Тамара. – Я не могу отлучиться от телефона.
Влад задумался: с одной стороны, имело место нарушение субординации. Начни ходить по подчиненным, потом загоняют. С другой стороны, он был хоть и советский, но все же мужчина. А Тамара хоть и подчиненная, но все же женщина.
Влад пришел к Тамаре, удобно уселся в кресло, обтянутое дерматином.
Влад был грузный, лысоватый, с сонными глазами и тяжелым носом. Спящий мул. Провинившийся ангел романтичнее, чем спящий мул. Тамара вдруг подумала: а ведь и его кто-то обнимает, целует сонные глаза. И тогда он вдруг просыпается, глаза раскрывает до конца и становится красив…
– Что ты смотришь? – спросил Влад.
Тамара испугалась, что он догадается о ее мыслях, и торопливо протянула копию приговора суда.
Влад внимательно прочитал, потом поднял глаза.
– А о чем здесь можно писать? Что здесь интересно для читателя?
– Человек никому не был нужен и озверел, – сформулировала Тамара.
– Значит, надо было сделаться нужным, – возразил Влад. – Не нужно то, что ничего не стоит. Ничтожество.
– А может быть, его загнали в такое состояние…
– Что может загнать человека в состояние ничтожества?
– Любовь.
Солдат любил девочку со своей улицы, обнимал ее восьмеркины округлости, родил с ней ребенка, не хотел ничего другого. Она была его частью, он силой втаскивал ее в свою жизнь. А она выдиралась. Он хотел ее убить. Не вышло. Ситуация Кармен, с той разницей, что у Хозе вышло. Почему Хозе можно, а солдату нельзя? Почему Хозе – цельная личность, а Петько Довгань – ничтожество?
– Проспер Мериме об этом писал, и читателям было интересно, – напомнила Тамара.
– Проспер Мериме не был завотделом газеты. Он был просто Мериме. А у меня есть ролевая функция.
– Что? – не поняла Тамара.
– То. Мы должны воспитывать читателя на положительном примере. На героических поступках. Чтобы человек прочитал и подумал: «И я так могу». Надо возвышать человека в его собственных глазах. А после этой истории хочется пойти и повеситься. Ради чего мы будем копаться в этом мусоре?