— Можно сперва попрощаться с друзьями по телефону? — вдруг брякнул Грач. — Вы же не посмеете отказать приговоренному к смерти в его последней просьбе?
Мужчина в черном плаще подошел ближе и толкнул Семена Семеновича в направлении двери.
— Иди! Хватит пустых разговоров! Гекада, а ты быстро раздевайся и возьми повязку — твой выход первый.
Када попятилась к стене. Тело ее дрожало как в лихорадке. Она, обхватив себя руками за плечи, словно пыталась таким образом защититься. Один из пришедших бесцеремонно двинулся к ней. Не дожидаясь, пока Када сама начнет раздеваться, он с силой дернул ее платье, и через мгновение та стояла совершенно обнаженной среди лохмотьев своей одежды. Молчаливо всхлипывая, Када медленно опустилась на колени. Сжавшись в комок, она была похожа в эту минуту на перепуганного зверька.
— Вставай! — грубо скомандовал все тот же мужчина и, сжав крепко руку, поставил Каду на ноги. — Вот твой пояс, надевай, если ты не хочешь, чтобы я опять сделал тебе больно!
Заливаясь слезами, Када повязала тоненький поясок себе на талию и подошла ближе к Грачу.
— Накинь пока, — бросив ей принесенный плащ, произнес мужчина, не издавший до этого ни звука.
Пленников повели по мрачному коридору медленно, словно давая почувствовать приближение смерти. Када, мечтавшая когда-то покорить смерть, сейчас шла чуть живая от страха. Грач был серьезен и молчалив. Он хорошо помнил этот обряд, только тогда он наблюдал его со стороны — из мусорного бака. Сейчас же ему предстояло самому пройти через все это.
Наконец они подошли к огромному залу, заполненному карликами и уродами. Подталкивая сзади, их подвели к выступу и заставили опуститься на колени. Откуда-то послышалась негромкая музыка, звук которой постепенно нарастал. В прошлый раз эта музыка показалась похожей на похоронный марш. Теперь же Грач воспринимал этот марш как подготовку к его похоронам. Тем временем в зал стали входить люди с большими бубнами. Следом за ними показались Танат и Ровоам.
Танат, важно шествуя, приблизился к Каде и грубо толкнул ее вперед, в направлении центра площадки.
— Твой выход! — скомандовал он.
Када, боясь более противиться, скинула с себя плащ и медленно, заливаясь слезами, начала танцевать. Танец ее, как и в прошлый раз, был прекрасен. Только сейчас он был наполнен чувством прощания перед надвигающейся неминуемой гибелью. Из глаз Семена Семеновича потекли слезы. Это были слезы сострадания к Каде, которая по его вине сейчас оказалась на краю гибели, слезы скорби и отчаяния из-за своей беспомощности в данной ситуации.