И китобои вели себя, как бандиты, лишая аляскинских эскимосов главного средства к существованию. Жалобы в дружественный Вашингтон — «уймите своих флибустьеров!» — цели не достигали. Переписка двигалась долго, и ответы не обнадеживали: «Мы не можем ничего с ними сделать. Ищите средства их отогнать». О золоте, открытом к этому времени на Аляске, памятуя о «калифорнийской горячке», русские благоразумно помалкивали, знали: никакая сила не способна сдержать лихорадку золотоискательства.
И, наконец, перед всеми, кто «присмотрелся» к проблеме, поставлен был главный вопрос: способна Россия в случае войны защитить Аляску?
На это сторонники и противники попятного «округления» единодушно ответили нет. И тогда царь будто бы сказал: «Ну и окончен спор. Продаем. Торговаться Россия не будет, пусть сами назначат хорошую цену».
Вопрос был решенным. В присутствии пяти человек «особого заседания» 28 декабря 1866 года царь подписал документ о продаже Аляски. Все делалось втайне по причинам вполне понятным. Сама уступка Аляски была для России делом отнюдь не почетным. И был еще деликатный момент: Соединенные Штаты, еще не пришедшие в себя от Гражданской войны, в данный момент о подобной покупке не помышляли. Посланник Эдуард Стекль, прибывший в Вашингтон, должен был, предложив сделку, повернуть дело так, чтобы инициатива покупки исходила от Соединенных Штатов.
Задача посланника упрощалась тем, что государственным секретарем в это время был Уильям Сьюард, философия которого о «предопределении судьбы» изменений не претерпела. Сообщение Стекля о предложении Петербурга было для него великой радостью. Работа немедленно закипела. Было испрошено мнение президента и всех, кто мог быть к делу причастен. Утрясли цену. И Стекль послал в Петербург ту самую, стоившую десять тысяч долларов, телеграмму.
Смысл ее состоял в том, что США предлагают России продать Аляску на таких-то условиях. Ответ Петербурга был лаконичным: согласны.
Стекль рассказывает, что с телеграммой в кармане он пришел к государственному секретарю домой. Доложив новость, посланник сказал, что завтра можно будет подписать договор. «Зачем ждать до завтра, мистер Стекль?
Давайте заключим договор сегодня вечером», — вскочил горевший нетерпением Сьюард. Было уже поздно, но по городу Сьюард послал курьеров — собрать работников госдепартамента.
Работали ночью. К 4 часам утра 30 марта 1867 года договор был переписан красивым почерком, подписан, скреплен печатями. По американским законам его теперь должны были утвердить сенат и конгресс. Объявили за покупку и плату — 7 миллионов 200 тысяч долларов. Это было больше, чем ожидал Петербург, снабдивший Стекля инструкцией: «5 миллионов, не меньше». Но, конечно, это была ничтожная плата за громадное приобретение. И пусть доллары того времени были в несколько раз тяжелее нынешних денег, все равно мы можем сказать: Аляска продана за бесценок.