Но Бубасов не торопился. Он все еще оглядывался, всматриваясь в углы комнаты, тонувшие во мраке.
— Безопасно ли здесь? — спросил он.
— Если бы тебе грозила опасность, ты никогда не пришел бы, — холодно заметила Жаворонкова, присматриваясь к Бубасову. — Я уверена, что ты основательно изучил обстановку, прежде чем не только переступить мой порог, но и позвонить мне по телефону.
— Ты права, — усмехнулся Бубасов, садясь в кресло. — Это же так естественно. Соседка спит?
— Да. Вот видишь, ты и это знаешь!
— Ты находишь странной?
— Что именно?
— Мою осведомленность.
— Ничуть!
Возникло молчание. Бубасов, насупив брови, постукивая пальцами по краю стола, смотрел в угол. Жаворонкова без тени смущения рассматривала лицо Бубасова, про себя отмечая его сходство с отцом. Правда, лицо мельче, очень уж мала голова у этого длинного потомка бубасовского рода. Тут она попыталась представить себе, как Георгий выглядел мальчишкой, и решила, что у него, так же как и у нее, вероятно, не было настоящего детства.
— Мои воспитательницы говорили, что у меня два брата, но я не помню, чтобы об этом упоминал отец… Я даже не знала ваших имен…
— Что же делать! Так сложилась наша судьба, — заговорил Бубасов, посмотрев на дверь. — Старуха не может подслушать?
— Она ложится в девять вечера.
Бубасов успокоился и продолжал:
— По-особенному сложилась наша судьба, Элеонора. Есть люди, которым предназначено делать историю. Таков наш отец! Таковы мы! Я с благодарностью отношусь к отцу. Он не только всего себя, но и своих детей отдал борьбе с коммунистическим злом. Это подвиг в самом хорошем понимании людей свободного мира! Ты думаешь, Элеонора, ему легко было тебя, почти дитя, сунуть в эту адскую страну? Он очень переживал за тебя! У нас с тобой разные матери, но это не имеет значения. Ты родилась во Франции от француженки, я в России — от русской женщины, брат Олег — от немки в Германии… Но не в этом дело! Важно то, что в нас одно общее начало — бубасовское!
Вдруг Бубасов замолчал, оглядывая Элеонору. Она бесподобно хороша в этом своем светло-синем платье с широкой юбкой и отворотами из белого пике. Красивы линии ее ног в бежевого цвета туфлях на высоких каблуках. Аккуратно уложенные волосы золотистого оттенка и без драгоценных украшений придают ее голове величественный вид, очень гармонируют с цветом ее красивого лица…
— Извини, не буду предаваться семейным воспоминаниям, — продолжал Бубасов. — Ими, Элеонора, займемся дома. Должен тебя порадовать, что из всех нас троих ты самая богатая! За прошедшие годы на твоем счету скопился солидный капитал. Отец был уверен в том, что ты отыщешься, и регулярно откладывал твое вознаграждение. Он говорил: пройдет еще десять лет, но Элеонора найдется, великолепно выполнит предназначенную ей роль. Он оказался прав! Он всегда далеко вперед видит! Каково тебе было здесь?