После смерти мамы Ольга не могла оставаться одна в трехкомнатной квартире и решила вернуться к занятиям музыкой… Откуда брались силы, чтобы, придя после работы домой и проглотив что-то горячее (кипяток или подкрашенный чай), переодеться не в рабочее, а, как все работники искусств, в выходное платье и идти пешком на Фонтанку, 90, в военно-пересыльный пункт, в котором формировались воинские части после госпиталя? Какое надо было иметь желание! В ВПП Ленинградского фронта направляли всех, кого вылечили в госпиталях. Оля готовила с персоналом концертную программу для уходящих на фронт бойцов. Два-три раза в неделю она ходила на Фонтанку после маскировочных работ, чтобы заниматься музыкой. Ольга Афанасьевна вспоминала:
«Помещение было теплое. Я набиралась сил, как бы стараясь взять тепла про запас. Но руки, застывшие на работе в этих брезентовых рукавицах. Я думала даже, что не смогу уже играть на рояле. Но я играла, и, вероятно, играла прилично. Как это получалось?! Возвращаясь к прошлому, понимаю, что фактически в моей музыкальной профессиональной работе перерыв был очень недолгим. Уже с ноября сорок второго я продолжала музыкальную работу в Доме культуры промкооперации (впоследствии – Дворец культуры имени Ленсовета). Параллельно я занималась в военном госпитале на улице Скороходова.
Вот так у меня получилось: Дом культуры промкооперации, госпиталь и военно-пересыльный пункт. Сейчас я не могу понять – откуда черпались силы, или это был старый запас сил или молодость? Откуда что бралось? Без какого-то дополнительного людского влияния на тебя было не прожить. Я четко сознавала, что я кандидат, «довольно скорый, туда, откуда не возвращаются». Все мы сами определяли свое состояние. Свидетельство тому – судьба Али. Ведь она была гораздо моложе меня. Я не думала, что проживу так долго. Но в блокаду мы выжили потому, что надо было идти на работу. Это было сильнее всего.
Я бы наверняка не дожила до конца блокады, если б не работала. Если бы сама себя не мобилизовывала и ежедневно не ходила бы на Неву черпать воду для питья, вырубать маленьким домашним топориком бревна из траншей-укрытий в парке Ленина, чтобы истопить печь. Все это, вместе взятое, сохранило мне жизнь…»