КАРЕНИН (вдруг отыскав козырь). Я не могу при вас.
Застегивает крючки.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА (покраснела). Право, что же это я. Доктор, осмотрите его хорошенько. Это бесценный для России человек.
Направляется к выходу.
ДОКТОР. В лучше виде, графиня. В лучшем виде.
Лидия Ивановна выходит.
ДОКТОР. Ну-с, голубчик.
Каренин снимает сюртук. Доктор оглядывает его не спортивный торс.
ДОКТОР. Не Самсон! Далеко не Самсон.
Каренин складывает руки на груди, пытаясь прикрыть выпирающий живот и дряблую грудь.
ДОКТОР. Сахару много едите?
Каренин кивает.
ДОКТОР. Вот и результат. (Щупает руку Каренина.) Бицепса-то и не сыскать. А дамам, голубчик, им бицепсы да трицепсы подавай. С дамами у вас как?
КАРЕНИН (отстраняется от ощупываний доктора). Ваши вопросы я нахожу неуместными.
ДОКТОР. И зря-с, голубчик. Мужское здоровье целиком и полностью завязано на половой сфере. Тут вам и сердце, и любые сосуды в мозгу. Все подчинено этой сфере. Так довольна ли вами жена?
КАРЕНИН (хватает сюртук, одевается). Моя жена всем довольна…
ДОКТОР. Нынче этим не каждый может похвастаться.
КАРЕНИН. Не вижу надобности этим хвастаться.
ДОКТОР. Напротив, мужская сила на то и дана, чтобы выпячивать ее. Вот, допустим, возьмем рога у оленя или быка… Чего же вы оделись?
КАРЕНИН. Потому как я вам не олень и не бык…
Выходит.
ДОКТОР. Куда же вы, голубчик?
Каренин быстрым шагом идет по коридору.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Алексей Александрович…
Каренин, не оборачиваясь, выбегает из дома графини.
КАРЕНИН (себе под нос). Это надо решить…
Гостиница. Номер Степана Аркадьича. Каренин сидит на краешке стула. Видно, что ему неловко. Степан Аркадьич растирает полотенцем мохнатый торс.
СТЕПАН АРКАДЬИЧ. Ну вот я и готов тебя слушать, дорогой зять.
КАРЕНИН. Я пришел поставить вас в известность, что начинаю дело развода с вашею сестрой, моею женой.
СТЕПАН АРКАДЬИЧ. Нет, Алексей Александрович, что ты говоришь!
КАРЕНИН. Это так.
СТЕПАН АРКАДЬИЧ. Извини меня, я не могу и не могу этому верить…
КАРЕНИН. Да, я поставлен в тяжелую необходимость требовать развода.
СТЕПАН АРКАДЬИЧ. Я одно скажу, Алексей Александрович. Я знаю тебя за отличного, справедливого человека, знаю Анну — извини меня, я не могу переменить о ней мнения — за прекрасную, отличную женщину, и потому, извини меня, я не могу верить этому. Тут есть недоразумение…
КАРЕНИН. Да, если б это было только недоразумение… Но я поставлен в положение, когда даже визит доктора неприятен мне. Это выше моих сил.
СТЕПАН АРКАДЬИЧ. Позволь, я понимаю. Но, разумеется… одно: не надо торопиться. Не надо, не надо торопиться!
КАРЕНИН.