Вот дверь, стальная с деревянными реечками для красоты – такая же. Такая же! Сам вызывал ставить в девяностых! Кнопка – такая же! Где-то в глубине послышался знакомый гонг. Колокола… Да, как же он совсем забыл-то – там, внизу, была ступенька! Пацанами собирались, Одуван на гитаре бренчал ту самую, Геннадия Старкова, про колокола! Свет в глазке… они дома, открывают! Что сказать? «Я вернулся…»
– Еремины? Так их здесь нет. Они же переехали.
Небольшая старушка в накинутом на плечи сером вязаном платке из козьего пуха держала в руках деревянную ложку и глядела на Виктора удивленно-добродушными глазами из-под узких, современного фасона очков в тонкой черной оправе. Из квартиры доносился запах горячего яблочного варенья.
– Простите… А вы не помните куда? Я из родственников, мне тут адрес этот дали…
– А это давно уже, лет десять. Вот как сын у них в Коломне женился, они квартиру обменяли и к молодым съехали. Множественный обмен еще был, а в эту квартиру мы вселились. И вот как переезжали, не видели их с тех пор никогда, не бывают они в Брянске. Если бы заявлялись, я бы вам могла сказать, а так… А вот вы на заводе узнайте, может, там кто из знакомых работает, вдруг подскажут.
– Да, точно. Спасибо вам! Всего доброго!
– И вам тоже! Может, зайдете чайку попить с дороги? Я варенье варю, яблочки осенние, попробуете, похвалите… Из своего сада.
– Спасибо огромное, мне бежать надо, может, действительно у кого из знакомых узнаю!
Магнит двери подъезда щелкнул за спиной. Впереди разверзалось пространство, в котором можно было бежать по любому направлению, не опасаясь описанных фантастами парадоксов. Законы теории вероятности надежно защищали Виктора от встречи с двойником. Правда, Сталин в третьей реальности нашел родителей Виктора, но вмешиваться не стал.
«А ведь искал только родителей по матери. Помешались они всем миром в этом тридцать восьмом на пятом пункте…»
Виктор машинально перешел через улицу в направлении Орловской, где уже не было его квартиры, но на углу Брянской Пролетарской дивизии спохватился и повернул налево, к остановке. Мемориальная доска в честь Брянской Пролетарской была на месте. Ну да, здесь война была, и дед погиб при форсировании Десны, поэтому родители встретились и поженились здесь, и так далее. Но кто же исправил ее, эту историю, когда и зачем…
Для успокоения он гнал себя вперед. Сзади загудела зеленая «тройка» с гармошкой, он прибавил ходу и вбросил себя на остановке в задние двери, то есть в четвертые от головы.
– Садитесь, отец!
Чувачок-меломан с плеером «Весна» и в синей кепочке уступил Виктору кресло. Виктор замялся: