— Нехорошо говорить так о мертвых, но Маргарет Тарлтон была еще хуже, чем Бетти. Я узнала — когда-то Ричард Уайет обмолвился, — что в тринадцатом году у них с Маргарет был бурный роман. Так вот, еще тогда он сказал: «Маргарет умеет добиваться своего». По-моему, она бы вышла за Ричарда замуж, если бы у него было достаточно денег, чтобы удовлетворить ее аппетиты. А теперь за ней стояла мощь Нейпиров. Она оказалась неподатливой и злой; она была неумолима. Я не могла предложить ей деньги. Она сказала, ей все равно, что будет с Генри. Пусть он получит по заслугам. — Джоанна Долтон повернулась к Авроре. — Я говорила ей: «Вы не мать, иначе вы бы меня поняли». Но она ответила, что это не важно, его нужно изолировать от общества, он опасен для окружающих! Всю дорогу мы с ней спорили… Аврора, я взяла вашу машину, потому что у меня было мало бензина. Я пошла на ферму и взяла вашу машину, и всю дорогу Маргарет Тарлтон повторяла, что в Синглтон-Магна сразу обратится в полицию. Я не могла ее убедить, я не могла ее подкупить. Вблизи городка она заставила меня остановить машину и высадить ее. Тогда-то, господи спаси, я и взяла камень, который вы держите под задним сиденьем, и убила ее! А вину взял на себя тот бедняга Моубрей… У меня был выбор: оговорить невинного человека или погубить родного сына! — Голос ее дрогнул.
— Не надо… — попросила Аврора. — Ради всего святого, не надо!
— Я рада, что все кончено, — продолжала миссис Долтон. — Сегодня, услышав крики Элизабет, я подумала: так будет продолжаться до тех пор, пока я не смогу больше этого выносить. Но, видите ли, я люблю его. Мне в самом деле казалось, что ему лучше… Я уверяла себя, что Саймон выздоравливает — и Генри тоже выздоровеет. Я обманывала себя. Я внушала себе, что я могла бы и сама вылечить Генри, что ему нужны только время и покой. Все было так ужасно! Но Элизабет я не могла причинить вред… я знаю ее почти с рождения. Тяжело убивать даже чужих людей. А Элизабет… — Она покачала головой. — Аврора, я не могла убить ее. Не могла. Но я убила Саймона, да? Непреднамеренно. Я бы охотно покончила с собой, но, боюсь, мне не хватит духу… Наверное, мы, женщины, все-таки слабые создания. — Она ласково улыбнулась сыну. — Генри, милый, не думаю, что ты понял хоть слово из того, что я говорю. Оно и к лучшему. Пойдем, я уложу тебя спать. А потом я должна уехать с инспектором. Все будет хорошо, вот увидишь. Тебе ведь нравилось в больнице?
Голос ее затих; она протянула руку, выронив на ступеньки шляпу Маргарет Тарлтон. Генри взял ее за руку. Ратлидж молча смотрел на них. Генри покосился на Ратлиджа; его лицо исказила напряженная, жалкая улыбка. Он понимал гораздо больше того, что ожидала от него мать.