Это было прекрасное утро позднего лета, и благодаря Матери Солнцу капли ночного дождя сияли в траве, словно драгоценности.
— Это наше самое слабое место, – сказал Рэйт.
Не надо было быть великим воином, чтобы это увидеть. Во время Разбиения Бога северный угол крепости срезало, будто гигантским ножом, и короли далекого прошлого построили башню, чтобы закрыть проем. Это было плохо сделанное и заброшенное сооружение, его крыша обвалилась, и на покрытых пометом стропилах кишели птицы. Часть стены, построенная людьми рядом с башней, клонилась наружу, и ее подпирали крошащиеся бастионы.
— Башня Гудрун.
— Откуда у нее это название? – спросила Мать Оуд.
Скару сильно раздражала эта история, когда ее рассказывала Мать Кира, но оказалось, что она хорошо ее помнит, как и большинство уроков министра.
— Принцесса Гудрун была правнучкой короля Тровенланда.
— Плохое начало, – проворчала Мать Оуд. По утрам она нередко бывала раздражительной. – Впрочем, я знаю несколько историй с таким же началом, которые заканчиваются нормально.
— Только не эта. Она влюбилась в помощника конюха.
— Опрометчиво.
— Наверное, любовь приходит тогда, когда приходит.
Мать Оуд приподняла бровь.
— Обычно видно издалека, что она приближается, и можно приложить усилия, чтобы уйти с ее пути.
— Что ж, Гудрун не приложила. В Тровенланде тогда было три короля, и дед пообещал ее одному из двух других. Она попыталась сбежать, и тогда он повесил ее любовника прямо на этой башне, а Гудрун запер на вершине, чтобы она осознала свой долг.
Мать Оуд почесала пучок, в который были собраны ее волосы.
— Даже не знаю, как эта история может окончиться хорошо.
— Никак. Гудрун сбросилась со стены и умерла во рву.
— Будем надеяться, мы все не последуем ее примеру, – сказал Рэйт.
— Не убьем себя ради любви? – спросила Скара.
— Не помрем во рву.
В последнее время Рэйт выглядел мрачно, даже для него. И хотя для объяснения чьего-либо плохого настроения не было нужды смотреть дальше, чем на приближающуюся десятитысячную армию врагов, Скара раздумывала, не стояла ли за этим ее сделка с Гормом. Она и сама совсем ей не радовалась, но ничего нельзя было поделать. Она устало вздохнула. Беспокоиться стоило о вещах посерьезнее, чем чьи-то чувства, пусть даже и ее собственные.
Ее привлек звук копыт, и она увидела, как из ворот выезжают всадники. Две сотни лошадей, если не больше, быстро мчались колонной прочь. Земля била у них из-под копыт, когда они прогрохотали мимо людей, все еще углублявших ров, и поскакали дальше по грязи, мимо лагерей Горма и Утила.