Он был в хорошей форме, поддерживал ее после войны, и мог пробежать милю, а дыхание осталось бы таким же мягким и спокойным, как будто он всего лишь пересек комнату. Но сейчас он задыхался, сердце стучало так, как будто он преодолел полмарафона. Он хотел жить, но также хотел, чтобы жила Коррина, и эта возможная ее потеря внесла серьезный сбой в часовой механизм его страха.
С большого расстояния с запада, слишком неразборчивый, чтобы он обратил на него внимание, донесся еще один вопль. Затем больше одного визжащего, три или четыре, где-то к востоку, может быть, с улицы, параллельной этой. Когда Расти добежал до следующего перекрестка, две большие немецкие овчарки мчались по поперечной улице, тихо, как собачьи призраки, слишком испуганные, чтобы лаять, уносили ноги от чего-то, что даже собаки их размера и их легендарная храбрость не отваживались противостоять.
Пробегая через перекресток вслед за собаками, Расти увидел что-то пульсирующее в небе вдалеке на востоке, поначалу светло-желтый свет, который внезапно стал ярче и оранжевым. Не корабль-носитель, спускающийся с большим количеством бойцов, подобных той, что атаковала «Трейлблейзер», даже вообще не предмет, а огонь, отражающийся от низких облаков и падающего потока снега. Там что-то горело. Судя по распространению отсвета, это должна была быть большая конструкция.
В одно мгновение он шел домой под снегом таким же вечером, как и другие, а в следующее мгновение открылись врата Ада, и мир стал полон демонов. Он знал, что другие места были преисподними, настоящими или потенциальными, но не Монтана. Во всех других местах в мире ты мог приобрести тысячи вкусов безумия, но только несколько продавались здесь.
Коррина Рингуолд жила в предпоследнем доме этого квартала, по правой стороне. Посмотрите на него: не роскошный, но красивый, построенный с нежной заботой и с гордостью поддерживаемый, про который можно было сказать, что это «дом», что это «любовь» и «семья». Не то место, где мог бы жить Норман Бейтс[92] или Чарльз Мэнсон[93], не то место, где должны когда-либо случаться плохие вещи, но, тем не менее, могли. Необходимо было всегда помнить, что они могли.
Свет на крыльце горел, янтарные стекла в медном фонаре, ее приглашение для него. Она приготовила ему ужин. Он слышал внутри музыку, Род Стюарт пел «Кто-то присматривает за мной». Расти нажал на звонок, нажал снова, не дожидаясь, пока первый отрывок мелодии закончится. Внезапно он задумался о том, что будет делать, если на звонок ответит не Коррина, если это будет еще одна такая же, как блондинка в голубом платье. Он отступил на шаг, второй, боясь опоздать.