Погасшая люстра упала, но со скоростью вдвое меньшей, чем требовала сила притяжения, несомая кипящим облаком жадных микроскопических существ, спускающихся к первому этажу, как корабль, медленно тонущий сквозь фатомы[55], уменьшающаяся во время движения, потому что уничтожалась, падая. То, что достигло фойе, расположенного ниже, оказалось, в конце концов, всего лишь облаком, роем, ни изгиба металла, ни осколка стекла не осталось от люстры.
Сразу после приземления роя на нижний из двух искривленных пролетов лестницы, Фрост замер. Внизу его ждала смерть. Рой стал теперь менее ярким, менее серебристым, более темных оттенков серого… и будто состоящим из сгустков. Он выглядел больше похожим на грязную воду, чем на дым, кружился по фойе, чиркая по стенам, казалось, для того, чтобы провести поток к нижнему коридору, который вел обратно в дом, но затем заворачиваясь к передней двери.
Несмотря на водяной внешний вид, рой не издавал звуков жидкости, продолжал жужжать, шипеть и свистеть, но тон стал ниже, менее яростный, чем «зи-и-и-и-и-и» раздраженных ос, больше похожий на недовольное гудение шмелей. Через спиралевидные потоки этой заводи, включающей в себя множество изгибов, которые пересекались и разделялись в новые завитки и потоки, появились небольшие шарики в виде сгустков, более связанных, чем остальные, тем не менее, они, казалось, рассасывались, когда в другом месте формировались новые сгустки.
Фрост мог убежать обратно на второй этаж, чтобы покинуть дом через верхнее окно и крышу крыльца, если бы инстинкт не сказал: «Подожди». Нерешительно, трясясь на ступенях, он засунул пистолет в наплечную кобуру под курткой. Схватился за перила левой рукой, чтобы придать себе устойчивость, наклонился к ним. Правым рукавом смахнул холодный пот, изрисовавший точечным пунктиром лоб.
В фойе под ним, под зеркалом стоял узкий стол, удерживавший три керамические вазы различных размеров. Серый поток пролетел под ним, вокруг его ножек. На мгновение стол, казалось, не выказал интереса к этой прожорливой толпе, но затем тонкие ножки начали растворяться. Стол наклонился вперед, и вазы соскользнули. Они не разбились вдребезги, когда упали в омут, а быстро запузырились перед тем, как окончательно исчезнуть. Стол развалился на части, и кусочки быстро выносились, перед тем, как незаметно перейти в жидкое состояние внутри спиралевидных потоков.
Интуиция требовала времени, чтобы ее услышали сквозь рев ужаса Фроста, но наконец он начал подозревать, что рой потерял его из виду. Было что-то бесцельное в его движении, когда он плескался туда-сюда в фойе, как будто забыл свою цель и шнырял так и сяк в поисках какого-либо напоминания того, что он преследовал.