Как-то раз около мельничьего пруда я мельком увидел Сучковика. Рядом с говорливым ручьем, там, где вода бурлила под сгнившими воротами, я видел и других мифаго, осторожно скользивших по подлеску; они раскрашивали себя краской и я не мог различить черты их лиц.
Кто-то выкорчевал дубы в центре поляны и устроил там огромный костер; помимо костей кроликов и цыплят, на покрытой чертополохом траве валялись осколки камня и кора молодых деревьев: здесь делали оружие, копье или стрелы.
Я сознавал, что вокруг меня кипит бурная жизнь, всегда невидимая, но слышимая; незаметные движения, внезапный быстрый полет, странные жуткие крики, похожие на птичьи, но, конечно, вышедшие из человеческого горла. Лес кишел созданиями, вышедшими из моего сознания… или Кристиана; они, казалось, роились вокруг поляны — поток, по ночам выходивший из лесной страны и лившийся вдоль завитка, достигавшего кабинета.
Я страстно стремился проникнуть в лес поглубже, но меня постоянно отвергали. И это еще больше подстегивало мое любопытство; я создавал в воображении диких животных и странные пейзажи, лежащие за доступными мне двухсот ярдами, как и во время вымышленных приключений «Путешественника».
Через три дня после первой встречи с Гуивеннет мне пришла в голову мысль посмотреть более глубокие области леса с воздуха; не могу сказать, почему я не думал об этот раньше. Быть может потому, что поток обычной человеческой жизни далеко обтекал Оак Лодж, а в ландшафтах вокруг Райхоупа не было ничего никаких примет машинной цивилизации, и я думал только в примитивных терминах: ходить, бежать, исследовать с земли.
И, конечно, несколько дней я слышал — а пару раз и видел — маленький моноплан, круживший над восточной частью лесов. Два дня подряд самолет — Персиваль Проктор, я думаю — подлетал близко к райхоупскому лесу, поворачивал и исчезал вдали.
Потом, в Глостере, по дороге в банк, я опять увидел этот же самолет, или, во всяком случае, очень похожий и узнал, что он взлетает с аэродрома в Маклестоуне и проводит геодезической съемку города и всей области — около сорока квадратных миль — для министерства жилищного строительства. Если бы мне удалось убедить экипаж «ссудить» мне кресло пассажира, я мог бы пролететь над страной дубов и увидеть сердце леса сверху; уж туда никакая сверхъестественная защита не дотянется…
У ворот на аэродром стоял сержант ВВС; он молча проводил меня к маленькой группе ниссеновских бараков (* сборно-разборный барак полуцилиндрической формы из гофрированного железа; во время Первой мировой войны использовался в качестве временной армейской казармы или хозяйственной постройки; назван по имени автора конструкции — подполковника П.Ниссена), служивших офисами, пунктами управления и столовой. За оградой оказалось холоднее, чем снаружи. Неприятное ветхое место, никакой жизни, хотя где-то стучала пишущая машинка и слышался далекий смех.