Заинтересовавшись, Лорн перевернулся на бок и лег, опираясь на локоть.
— Я слушаю тебя, Дариль.
— Здесь? Сейчас?
— У тебя есть другие дела?
— Нет, нет.
Подросток встал, поправил тунику и, выпрямив спину, сообщил:
— Мне скучно в архиве. Там никогда ничего не происходит. Другим это даже нравится, но не мне. Вот я и поговорил об этом с господином Сибеллюсом, и он согласился отпустить меня на работу к вам.
Лорн сдержал улыбку:
— На работу ко мне. Вот как.
— Да, господин. Я мог бы стать вашим слугой. Или щитоносцем, ведь вы же рыцарь. Вы ведь и правда рыцарь, да?
— Да. А как же Сибеллюс? Неужели согласен отпустить тебя?
— Он говорит, что мое единственное качество, ценное для архивариуса, это пунктуальность. Именно она позволяет ему точно знать, в котором часу начинаются катастрофы. А еще он сказал, что из меня, без сомнения, выйдет хороший слуга.
— Или хороший щитоносец.
— Вам нужны помощники, господин. Кто-то должен заботиться о лошади, об оружии. Делать уборку. Выполнять поручения. Всего понемногу, в общем…
— А что об этом думает твой отец?
Дариль опустил глаза.
— По правде говоря, я надеялся рассказать ему об этом в вашем присутствии. Было бы здорово, если бы вы сказали ему, что это ваша идея…
Лорн посмотрел на него, не в силах объяснить свое расположение к этому недотепе, который, казалось, вырос слишком быстро и, словно от избытка нетерпения, разом проскочил детские годы.
— Я подумаю над этим, — сказал Лорн.
— Правда?
— Я не сказал «да»! Тем не менее я мог бы дать тебе поручение, которое необходимо исполнить теперь же.
— Все, что прикажете, господин!
— Ты знаешь, где лачуга Кадфельда?
— Я из квартала Красных Мостовых, господин.
— В будущем, по возможности, отвечай «да» или «нет».
— Тогда да. Я знаю.
— Сходи туда и принеси все, что может потребоваться Кадфельду. Или все, что имеет хоть какую-нибудь ценность. Думаю, замка на двери там нет.
— Слушаюсь, господин.
И Дариль понесся к выходу, налетев на входившего во двор отца Эльдрэма.
— Прошу прощения, отец!
Лорн встал.
Высокий, худой, с прямой осанкой, отец Эльдрэм оказался молодым человеком лет тридцати на вид. В знак вечного траура по Дракону-королю он, как и все священники его церкви, носил черную сутану. Церковь Дракона-короля, Дракона-искупителя, как его еще называли, вытеснила культ других божественных Драконов практически отовсюду. Лишь Церковь Эйрала, Дракона знания и света, пока не уступила ей своих позиций в Ориале и других городах Верховного королевства.
— Добрый вечер, отец.
— Добрый вечер, сын мой.
— Меня зовут…
— Я знаю, кто вы: в квартале только о вас и говорят. Вскоре я и сам собирался нанести вам визит. Но самое главное — я знаю, что вы сделали сегодня вечером для бедного Кадфельда, и благодарю вас за это.