— Вот увидишь, — улыбнулся Лорн, — сейчас этот наглец еще будет похваляться, что выиграл.
— Выиграл у самого себя? Да уж, есть чем гордиться!
— Он будет утверждать, что мы тоже участвовали…
— Нахал! Но я вот что думаю: если у него лучшая лошадь, возможно, он сделал лучший выбор, чем мы.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать. В общем, договоримся, что мы отдали ему лучшую лошадь. Из милосердия.
— И лучшее седло.
— И лучшие поводья…
Очень довольные собой, они догнали Энцио, который спешился возле дерева и делал вид, что рассержен.
— Ну вы и слабаки, — сказал он, глядя вдаль.
Из них троих именно Энцио чаще всего становился жертвой розыгрышей и насмешек. Он охотно брал на себя эту роль и нередко переигрывал, изображая оскорбленное достоинство. Еще в подростковом возрасте он уже был голосом разума в их компании.
Лорн и Алан спрыгнули с лошадей и, встав по бокам Энцио, посмотрели в том же направлении, что и он. Какое-то время они молча стояли, восхищаясь неповторимым зрелищем и бескрайним солнечным небом.
Целый город из парусины и дерева, украшенный разноцветными знаменами, спускался по течению Эрдре. Он состоял из десятков судов, сцепленных по четыре-пять штук вместе, в результате чего флотилия принимала вид города, поделенного на кварталы. Суда — их еще называли нефами — были разного размера. Одни несли по воде роскошные строения, насчитывавшие три и больше этажей, с балконами, галереями и террасами под огромными балдахинами. Другие, более скромные, плыли группками в стороне от основных судов.
Этот город, который, казалось, поднимался из медленных вод реки, являлся королевской резиденцией, равно как и Цитадель или бывший дворец лангрийских королей в Ориале. Он вез двор Верховного королевства, который следовал за королевой Селиан и ее министром Эстеверисом в Ангборн. Королевские суда были самыми длинными и высокими, неф Верховного короля — который кое-кто больше не стеснялся называть нефом королевы — превосходил все прочие. Он шел в окружении кораблей других стран Имелора: Альгуэры, Вестфальда, Лорианда, Сарма, Иредии, Вальмира и прочих, и только отсутствие среди них Иргаэрда бросалось в глаза. Даже у Церкви Дракона-короля был свой корабль, напоминавший плавучий собор.
Неф Верховного короля, украшенный флагами и знаменами, располагался в центре этой движущейся мозаики, планировка которой изменялась по мере необходимости, а также в зависимости от интриг, успехов дипломатии и капризов властительницы столь же надменной, сколь и вспыльчивой. Плыть вблизи нефа королевы было честью, в которой могли отказать в любую секунду, вот почему по положению кораблей той или иной делегации легко было понять, насколько в данный момент благоволит к ней королева. Помимо этого при расстановке кораблей учитывался целый ряд традиций, принципов старшинства, союзов и соперничества: нефы соседствовали по политическому или религиозному признаку и перемещались сообразно тому, как развивались отношения между разными странами. План Плавучего дворца безостановочно менялся, поводом могло быть что угодно — от нарушения этикета во время официальной церемонии до начала торговых переговоров или даже объявления войны. Сближение двух нефов, удаление третьего или прибытие четвертого никогда не совершалось без причины. Каждое завязанное или развязанное крепление, каждые опущенные или поднятые сходни символизировали приветствие, сигнал, предупреждение, адресованное как союзникам, так и противникам. Таким образом, планировка и почти ежедневная перепланировка Плавучего дворца являла собой точную иллюстрацию дипломатических отношений между королевствами Имелора.