— Ну, скорее прута сколько-нибудь нарежем да и домой, — скомандовал Мишка.
Все разошлись по лесу.
Колька с Сенькой пошли в сторону — к монастырской сторожке: нужно же отнести хлеба черному. Ведь недаром же вчера Колька лазал с Гришкой в кладовку.
Часть хлеба у них за пазухой, а часть дома осталась, — потом отнесут.
Гошка пошел с ними.
— Ладно, иди с нами, — сказал Колька, — только с уговором, что ты увидишь, никому не говори.
— Ни в жисть не скажу! А что такое?
Любопытство разбирало Гошку.
Где-то заржала лошадь.
— Лошадь заблудилась, — ишь, как ржет! — сказал Сенька, — побежим, ребята, не Рыжко ли наш?
Побежали быстрее, сколько могли, вышли на дорогу. Голоса слышны. Где-то разговаривали люди.
— Не воры ли уводят? Кони всегда жалобно ржут, когда воры; они ведь чуют, — высказывал свои предположения Сенька.
Пошли по дороге, голоса правее. Свернули с дороги к оврагу. Около леса увидели привязанных оседланных коней. Прошли дальше, — в овраге притянутый к дереву высокий серый конь беспокойно озирается по сторонам, топчется на одном месте, ржет, крутит головой, силится оторваться. Немного поодаль лежат два убитых коня.
Щелкнул рядом затвор винтовки.
— В голову целься, чтобы сразу... Что мучить скотину? — говорил мужской голос.
Ребята увидали трех солдат; один целился в коня из винтовки.
— Зачем убиваете? — не вытерпел Сенька и подбежал к солдатам.
— Испорчена... Чтобы не доставалась красным чертям, — ответил солдат. — Уходи! Зачем пришел?..
— Нам бы лучше отдали, — подоспел Колька, — мы бы вылечили...
Конь фыркал, крутил головой, бил ногами.
— Не убивайте! отдайте нам, мы приютские, — уже все трое просили ребята. — У нас совсем старая лошадь, насилу ходит. Отдайте!
На солдат нашло раздумье. Винтовка опустилась. Им и самим жалко убивать Чалдона, да приказ такой — ничего не поделаешь.
Сенька подбежал к коню, потрепал по груди, по бокам.
Конь заржал, сильнее закрутил головой, часто переступал ногами, как будто требовал: или чтоб не тянули канитель, скорее прикончили, или чтоб отвязали и дали свободу.
— Отдать, что ли? — спросил солдат с винтовкой у других.
— Отдайте, мы ее вылечим, — уж более настойчиво просили ребята.
— Вы нас не подведете?
— А если командир увидит?
— Не увидит! Никто даже не узнает; мы его спрячем сначала здесь, в лесу, а ночью отведем к себе. Дома — в зимовье поставим! Отдайте!
— А ну, ладно, все равно сегодня выступаем. Берите, ребята, так и быть, только от красных дьяволов прячьте.
— Добрый конь, только на задние ноги припадать чего-то начал; а те были совсем больные, — кивнул солдат в сторону убитых.