Чалдона вывели на дорогу; дрожит, фыркает, боязливо оглядывается по сторонам, как будто все еще не верит своему спасению, все чего-то опасается, — не спрятались ли где безжалостные хозяева.
Повели дор
огой. Конь немножко припадал на задние ноги.
— Опоен! — заявил Сенька, — это пустяки, раза два серой горючей попоить, и все — живо поправится.
— Куда поведем? — спросил Гошка.
— В сторожку, куда же больше, там есть надежное место.
Свернули на тропинку и гуськом шли до самой избушки.
В избушке никого не было, печка чуть-чуть тепленькая. Коня привязали к крыльцу.
Решили: Колька с Гошкой пойдут домой за сеном, а Сенька останется с конем.
Холод давал себя чувствовать. Сенька продрог. Насобирал около избушки палок, хотел затопить печку, да спичек не оказалось.
— Не замерзну, — решил Сенька и стал прыгать по избушке; немного согрелся. Вышел к Чалдону, гладил его, приговаривая:
— Скоро сена принесут, наешься, — а дома овса раздобудем. Летом на кургане пасти будем, там трава хорошая.
Чалдон стоял смирно, как будто понимал, что надо молчать, а то могут услыхать...
Сеньку зазнобило; опять ушел в избушку — все не так холодно.
Вдруг конь зафыркал, забеспокоился.
"Не отбирать ли коня приехали? А может быть, волк", подумал Сенька и выбежал из сторожки.
— Никого! Что за оказия: Чалдон неспокоен.
Сенька пошел вокруг сторожки — не спрятался ли кто?
Никого!
— Эй, мальчик! — слышит Сенька голос, а человека не видать.
— Да сюда, сюда! — раздался из-за кустов тот же голос, и черная мохнатая шапка показалась над кустом.
— Ах, это вон кто, — признал Сенька черного человека, что вчера ему ноги оттирал, и пошел к нему.
— Кто в избушке? — тихо спросил черный.
— Никого!
— А конь чей?
— Наш!
— Слушай, парень, ты не ври, говори начистую, — сурово сказал черный и взял Сеньку за грудь.
Сенька перетрусил.
— Право, дяденька, никого нет, только я один. Сейчас Колька с Гошкой за сеном ушли.
— Кто это Колька и Гошка?
— Наши ребята. Колька, что вчера со мной здесь был, а Гошка такой же, как Колька.
— А конь? — уже более мягко спросил черный.
— Конь порченый. Солдаты убивали, а мы одного выпросили. Там два убитых, в овраге, за дорогой.
Черный повеселел.
— Это я нарочно серчал, попугать тебя вздумал. Да, добрый конь. Молодцы, ребята!
— Чтобы, говорят, красным чертям не достались, — успокоившись, рассказывал Сенька, — припадает на задние ноги, в походе будто не выдержит. Велели спрятать до ночи, чтобы командир не увидал, а то им попадет, и коня отберут. Они сегодня выступают, вот и убивали.