— И все же… ты обязана поставить его в известность. — Глаза Ленглея увлажнились, и Гонора поняла, что он вспомнил о матери, умершей при родах.
Вздохнув, Гонора помешала картофельные чипсы.
— Я напишу ему в самое ближайшее время. Папа, ты погостишь у меня?
— Здесь так тесно.
— Я буду спать на раскладушке, а ты займешь мою кровать.
— Может, мне лучше остановиться в гостинице? — спросил нерешительно Ленглей.
Гонора посмотрела на отца — старая вытертая рубашка, плохо отглаженный воротничок. Жалость сжала ей сердце.
— Папа, ты проехал сотни миль, чтобы повидаться со мной! О какой гостинице ты говоришь? Об этом не может быть и речи.
В последующие дни Гонора возила отца осматривать город. Она чувствовала себя узником, вырвавшимся из заточения, и была очень счастлива.
Временами Ленглей уходил в себя: его мучила совесть, он страдал из-за того, что живет на деньги дочери. Ленглей объяснил ей, что его дорожные чеки здесь не меняют.
Гонора купила ему три бутылки шотландского виски «Блэк энд уайт», и, хотя она никогда не видела его пьяным, две из них опустели за два дня.
Они перенесли кухонный стол и стулья в гостиную, и теперь Гонора спала в кухне на перекочевавшей туда софе, что было крайне неудобно. Каждый день она готовила для отца что-нибудь вкусненькое. В воскресенье, на третий день после его приезда, Гонора приготовила праздничный обед в английском духе: баранина с жареной картошкой, йоркширский пудинг с фруктами и взбитыми сливками.
Выпив кофе, Ленглей развалился на стуле и погладил себя по животу.
— Ничего вкуснее не ел с тех пор, как мы уехали из Англии. Как бы мне хотелось туда вернуться!
— О каком возвращении ты говоришь, когда твой внук станет здесь президентом!
— Да, он будет стопроцентным американцем, как ты и твой сестры. Речь идет обо мне. Приехав сюда, я потерял все.
— Папа, это неправда, просто Гидеон не сумел тебя по-настоящему оценить, но я верю, что этот твой издатель раскроет твой талант.
На верхней губе Ленглея выступил пот.
— Гонора, пора сказать тебе правду. Между нами никогда не было секретов. Никакого издательства не существует.
Гонора тяжело вздохнула, хотя с самого начала подозревала, что рассказы отца о его новой работе просто выдумка.
Ленглея как прорвало, он говорил почти скороговоркой.
— Ты понимаешь, этот парень нанял меня в качестве литературного обработчика его книги. Он заплатил мне пятьдесят процентов аванса. Его роман напоминал школьное сочинение. Он описывал мужество солдат во время бурской войны. Я просто вычеркнул наиболее идиотские места.
— Естественно, — заметила Гонора, — ты первоклассный редактор.