.
Вероятно, на этом мнении, отражающем обе стороны взгляда на Цезаря, и можно завершить обзор воистину неисчерпаемого материала зарубежной историографии, простое перечисление названий которой потребовала бы нового объемного очерка. Ограничимся ссылками на некоторые библиографические обзоры[98] и замечанием, что, подобно нашему предшественнику С.Л. Утченко, обзор которого, кроме всего прочего, имел для нас и огромную практическую пользу, мы старались ограничиться лишь теми трудами, которые касались наиболее общих концептуальных вопросов, связанных с Цезарем или оказавших особое влияние на последующую историографию и общественную мысль. Мы также пытались представить взгляд на Цезаря не только различных ученых, несомненно, отличавшихся особенностями личного восприятия, но и разных эпох, причем временами эти мнения скорее говорят не о самом герое, а о времени, которое создает его образ. Современная «демодернизация» постоянно оказывается в ситуации забавной коллизии, когда историческое и даже современное звучание пробивается через ее заслоны, а образ Цезаря (равно как и других героев античности) приобретает не менее современное звучание, нежели это было у Т. Моммзена или Г. Ферреро. Современная эпоха больше ценит конкретную практическую деятельность и ориентацию на гуманистические ценности и с подозрением относится к утопическим идеям, и потому образ Цезаря приобретает более «заземленное» звучание. Впрочем, перед тем, как окончательно изложить свои собственные суждения, необходимо остановиться на отечественной историографии, также представляющей достаточно широкий спектр различных суждений и теорий.
3. Отечественная историография
Как и С.Л. Утченко, мы начнем этот раздел с общих историй Рима 80–50-х гг. 20 века. Точка зрения Р.Ю. Виппера, ученого, стоящего на рубеже между дореволюционной и марксистской школами, близка к позиции Эд. Мейера, причем, в некоторых положениях отечественный исследователь делает ее более четкой и определенной. Цезарь начинал как представитель демократической оппозиции, однако постепенно отошел от нее, став представителем «военного империализма», все больше и больше зависящим от армии. Следующим шагом стало его превращение в абсолютного монарха, сохранявшего опору на армию и, вместе с тем, попытавшегося перенести на римскую почву идеи восточной и эллинистической монархии. Согласно Р.Ю. Випперу, после посещения Сирии и Египта, Цезарь стал проявлять огромный интерес к востоку, его формам жизни и религиозным обрядам>{558}.
Если Р.Ю. Виппер развивает образ «эллинистического монарха», то у B.C. Сергеева на первый план выходит военная составляющая. Армия, солдаты и война занимали центральное место в политической системе диктатора, по сути дела, являвшейся ярко выраженным военным режимом. По своей сути, власть Цезаря была близка не к римской республике или даже полуконституционной монархии Августа и Юлиев-Клавдиев, а к военной монархии Северов, при которой на первый план окончательно вышли силовые структуры