Постепенно часть стай начинает отставать, сворачивает с Великого пути и широко разлетается в стороны, расселяясь по окружным озерам, рекам и топям. Но всё новые и новые стаи прибывают с юга. Там, где узкий Финский залив глубоко вре́зался в сушу, они поднимаются над лесом и летят почти беспрерывной цепью озер до холодного Белого моря и дальше, вдоль берега Ледовитого океана, до Новой Земли. Здесь последние стаи разбиваются на пары. Тут они строят гнезда, выводят маленьких пушистых птенцов.
Они спешат, потому что на севере лето коротко. Едва их птенцы подрастут и выучатся летать, птицы снова собираются в стаи, чтобы лететь на юг. Голод, надвигающийся вместе с мраком и холодом, гонит их за ускользающими лучами солнца. Настает осень, и еще более густые толпы крылатых странников покрывают собой Великий морской путь.
Долгий путь труден. Но беззаботная жизнь на плодородном юге быстро восстанавливает истощенные силы. Подходит пора: образ далекой родины встает перед изгнанниками, и вся роскошь юга бессильна удержать их на чужбине.
И вот, стая за стаей, – первыми те, что прилетели последними, последними те, что прилетели первыми, – птицы снова отправляются в путь на далекий север.
* * *
Лед уже растаял на Финском заливе. Последние льдины, застряв на камнях и мелях близ берега, еще белели среди серой глади моря. Они служили приютом для отдыха пролетных стай.
На одну из этих льдин опустилась и утомленная казарка.
Она только что рассталась со своими спутницами – утками. Утки остались кормиться у берега, а она полетела разыскивать свою родную стаю.
Место это было ей хорошо знакомо: как раз тут прошлой осенью она попалась охотнику, отделившись от своей стаи и запутавшись в рыболовной сети.
Но теперь диких гусей нигде кругом не было видно.
Был полдень – время отдыха на Пути. Лишь изредка проносилась вдали одиночная стая спешивших на кормежку птиц.
Над льдиной летали взад и вперед чайки. То одна, то другая из них, подняв прямо над спиной крылья, падала в волны. Искры светлых брызг на мгновение скрывали от глаз белую птицу. Через миг она снова махала крыльями в воздухе, быстро поднимаясь от воды. В ее вытянутых лапах неизменно тогда блестела серебряная рыбка.
На чаек казарка не обращала никакого внимания. Она всматривалась в серую рябь волн. У самой льдины и дальше в море то показывались, то исчезали в воде ловившие рыбу нырки. Чаще всего попадались на глаза белогрудые гоголи, большие черные турпаны с белой перевязкой на крыле и пестрые длиннохвостые морянки.
Вот очень далеко от себя, между льдиной и берегом, казарка заметила двух больших птиц. Ей показалось, что это гуси. Вода блестела в солнечных лучах, как сталь; глаза уставали всматриваться вдаль.