Медлить было опасно. Гассан лег грудью на камень, крепко охватил его руками, соскользнул и, вися, нащупал ногою выступ. Нашел опору для другой ноги и отпустил руки.
В это мгновение сзади него просвистели крылья и раздалось громкое: «Гиак, гиак!»
Гассан стоял, всей грудью прижавшись к скале. «Двинет в спину – слетишь», – подумал он тревожно. Он осторожно повернул голову.
Сокол с криком несся прямо ему в лицо.
Гассан закрыл глаза, покачнулся – и сорвался в пропасть.
Саламат быстро спустился в ущелье.
Джигит лежал с переломленными рукой и ногой, со свернутой набок головой. Саламат приставил лезвие кинжала к его губам. Сталь затуманилась: Гассан дышал, но был без чувств. Через дыру в одежде Саламат поспешно вытащил соколят. Двое из них были живы: джигит ударился боком. Саламат спрятал их у себя на груди, взобрался на седло и погнал коня по ущелью.
Гассан пошевельнулся. Его глаз, обращенный вверх, открылся.
В небе быстро увеличивалась темная точка. Она превратилась в полоску. Полоска превратилась в птицу. Птица стала расти, расти – тень ее огромных крыльев, растопыренных и загнутых на конце, покрыла лицо джигита.
* * *
В полдень Саламат соскочил с усталого коня у сакли торговца Кумалея. Хозяина он застал на заднем дворе.
Саламат показал торговцу соколят, заломив за них громадную цену.
Кумалей покачал головой.
– Позови Гассана, – сказал он. – Соколятник скажет настоящую цену.
Саламат не ожидал такого оборота дела и не приготовил заранее ответа. Он смутился. Его замешательство не укрылось от торговца.
– Вчера после полудня, – сказал торговец, уперев тяжелые свои глаза в Саламата, – Саламат ускакал в горы вместе с джигитом. Я следил, я знаю. Саламат будет в ответе, если джигит не вернется.
Саламат знал, что Гассан не вернется, и рассчитал, что ему выгодней сказать правду: дело пахло судом. Саламат рассказал торговцу, как джигит сорвался в пропасть.
– Баба́ видит, молодые соколы по праву принадлежат Саламату, – закончил свой рассказ нищий. – Баба́ даст за них бедному Саламату столько денег, сколько сам захочет.
– Положи, – приказал Кумалей, показывая на соколят.
Саламат опустил птиц на землю.
– Уходи, – продолжал торговец. – А если заикнешься о деньгах, я всем скажу, что ты столкнул джигита в пропасть.
И Кумалей остался один на дворе. Громадный, крючконосый, он втянул голову еще глубже в сутулые плечи и спокойно принялся рассматривать так просто доставшуюся ему добычу.
* * *
Громадный, крючконосый, опустился на скалу черный гриф. Втянул голову в сутулые плечи, вглядываясь в простертую под ним добычу.