— Ты меня из-за этого разбудила?
— Стефан из Блуа женат на твоей кузине, Матильде Булонской, — с довольной улыбкой сообщила Олдит. — Ну разве я тебя не предупреждала? У кого мед в устах, у того в хвосте колючие перья.
Мод широко распахнула глаза, по всему телу пробежала дрожь разочарования. Ах, Дева Мария, ведь она и впрямь совершенно забыла об этом!
Поспать ей не удалось. После вечерни Мод опять вызвали в лагерь отца. Ее мысли были заняты Стефаном и его женой, Матильдой Булонской, дочерью сестры ее матери, — еще одной кузиной, с которой Мод никогда не встречалась. Она удивилась, почему отец так скоро опять захотел снова увидеться с ней. Мод устала после долгого путешествия через всю Европу, все тело болело от тряски в паланкине, и она молила Бога, чтобы встреча с королем была короткой и без происшествий.
Стража впустила Мод в темный шатер. Отец сидел за небольшим столиком, доедая остатки вареных миног. Положив голову на лапы и не сводя с хозяина грустных глаз, у ног его лежала лохматая шотландская борзая. Король жестом предложил дочери сесть напротив него на маленькую скамейку.
Мод повиновалась, настороженно приготовившись к любой неожиданности, взглянула на отца и увидела, что тот сидит с закрытыми глазами.
— Ты похожа на мою мать, королеву Матильду, — внезапно сказал он. — Когда мой отец женился на ней, она была самой прекрасной девушкой во всей Фландрии. — Генрих потянулся через стол и прикоснулся к завитку волос, который выбился из-под головного убора Мод и лежал колечком на щеке. — Но твои волосы точно такого же цвета, как у моего отца.
Меньше всего Мод ожидала такое услышать. Она вспыхнула от смущения.
— Значит, я похожа на мою бабушку, которая никогда не плакала.
Король налил янтарную жидкость из кожаной плоской фляги в деревянную чашку и протянул ей.
— Именно так. Ты не забыла.
Мод взяла чашку, выпила и чуть не задохнулась от горечи. Это позабавило короля.
— Нормандский сидр, — пояснил он. — Ты привыкнешь к нему со временем. — Генрих встал и поднял полог, впустив в шатер прохладный ночной ветерок. — Принесите свечи, — приказал он пажу, ожидавшему снаружи, и опять уселся на свою скамью. Последовало долгое молчание, затем он обратился к дочери: — Мы слышали о твоих успехах в империи. Император сообщал мне о твоих достижениях: о твоей образованности, столь необычной для женщины; о тех случаях, когда ты бывала его представителем; о судебных делах, которые ты решала, — обо всем. Он очень гордился тобой.
На глаза Мод навернулись слезы. Генрих молча наблюдал за ней. Вошел паж, неся две зажженные свечи в железных подсвечниках, поставил их на маленький дубовый столик и, поклонившись, удалился.