Мария Владимировна даже напугалась такого сравнения.
– Ужас какой-то!
– Во-от! – торжествующе воскликнул модельер. – Мы пойдем другим путем… Елена, возьми рулон артикул шесть, – он ткнул указательным пальцем, увенчанным перстнем, в рулон на стеллаже. – Вот этот! Елена, ворот глухой, крой свободный, волной вниз… Мария Владимировна, идите за ширму. Вперед! – Он, как капитан Немо, скрестил руки на груди, вдохновленный найденным образом, начал расхаживать по залу в ожидании перевоплощенной графини в ткань артикул шесть. И замер, будто споткнулся, когда заказчица показалась из-за ширмы. Силуэты больших багряно-желтых кленовых листьев, налетая друг на друга, вольно струились по Марии Владимировне от шеи, по рукам, телу и вниз. Шёлк трепетал, подрагивал при каждом движении. И на лице графини вдруг обнаружились и засияли зеленые кошачьи глаза.
– А-а-а! – радостно завопил модельер. – Как вам это?
– Чудесно! – промолвила восхищенная графиня. Творец женского счастья победоносно плюхнулся в кресло, достал из заднего кармана брюк фляжку, приложился к ней.
– Именно чудесно! Даже, можно сказать, талантливо! – похвалил он себя.
Грим дома, в кухонном переднике, крутил фарш на котлеты – наяривал на старомодной мясорубке и, проворачивая ручку, густым басом, под Шаляпина, гудел:
Э-э-э-эх, дубинушка, ухнем,
Эх, зеленая сама пойдет, сама пойдет,
Подернем, подернем да ухнем…
По городу катился микроавтобус. На его лобовом стекле красовалась эмблема ВДВ. За занавесками просматривались молодые лица спецназовцев в парадной форме. Автобус подкатывал к обменному пункту, приостанавливался. Слышалась команда:
– Первый пошел!
Из автобуса бодро выскакивал боец, скрывался в чреве обменника. А автобус катил дальше…
– Второй пошел!
– Третий пошёл!
И вот автобус второй раз покатился по этому же маршруту. У обменников его ждали бойцы ВДВ. Каждый, запрыгивая в автобус, бросал в ящик из-под снарядов рубли и докладывал: «Первый сдал!», «Второй сдал!»… На приеме сидел старлей, в тетради против фамилий ставил галочки.
Автобус подкатил к пятиэтажке и два бойца поволокли ящик в квартиру майора Брагина.
Клычов сидел в своем кабинете. После больницы, куда его свезла «скорая», когда он в третий раз потерял след придурка, стащившего у него из-под носа два миллиона евро, Клычов осунулся, побледнел. Он вообще как-то слинял всей своей наружностью, даже его лысый череп потускнел и пожелтел, как старый биллиардный шар. Он стал часто смотреться в зеркало, эта резкая перемена внешности пугала его, особенно повсеместная желтизна и тоска во взоре. На столе перед ним возвышалась куча разноцветных, весёленьких для глаза упаковок лекарств. Он вскрывал упаковку, доставал из нее инструкцию по применению, бубнил под нос: