Однако, научившись осознаваемости, вы можете обращать маргинализацию вспять. Во время Сновидения вы ощущаете вещи, но не можете сказать, что они собой представляют, поскольку восприятие затуманено и неясно. Если вы не достигли осознаваемости, ваше «я» ничего не воспринимает и не делает в этой области – все просто случается. Чем больше осознаваемости вы достигаете, тем в большей степени вы можете действовать как соучастник Сновидения вместе со всеми другими чувствующими существами.
Согласно буддийским учениям, важно достигать осознания и разрушать привязанности (или антипатии) по отношению как к хорошим, так и к плохим стимулам, замечая их и давая им проходить как части непостоянства природы. Буддийская Абхидхамма ставит своей целью не уничтожение маленького «я», а улучшение понимания того, что означает «я».[43] Феноменологическое учение Абхидхаммы рекомендует вам пресекать свои попытки осмысливать вещи и взамен обращать внимание на то недифференцированное единое ощущение мира, из которого все они возникают.
Сознание – это, в действительности, бессознательность
Западные представления о сознании, относятся, главным образом, к знанию себя и своих частей. Однако, с точки зрения 24-часового Осознаваемого Сновидения, такое сознание похоже на бессознательное состояние. Попытки осмыслить восприятие, используя только самого себя и реальность консенсуса, делают вас бессознательным по отношению в Сновидению, вашему Большему «Я», всему полю чувственных восприятий.
Иными словами, стремление к пониманию и сознанию может делать вас бессознательным к чувственному опыту. Позвольте мне объяснить это на примере короткой простуды, которую я подхватил, когда вел семинары по Абхидхамме. Моя простуда началась с очень «сопливого» опыта. В действительности, она началась в Сновидении как чувственный опыт покоя и замкнутости в себе, который я маргинализировал незадолго до этого. К тому времени, когда мой чувственный опыт развернулся в простуду, прошло уже несколько дней. Однажды ночью я не мог заснуть из-за того, что мой капающий нос все время меня будил. В конце концов, посреди ночи я решил перестать маргинализировать беспокоившие меня характеристики моей простуды и, сев на постели, попытался использовать свое «чистое внимание» и достичь осознаваемости.
Я начал исследовать свою простуду со всем чувственным осознанием, которое мог собрать в этот поздний час. Я чувствовал ощущения в своем носу и пазухах. Ниже уровня ощущений насморка и чихания чувственная суть моей простуды почему-то напоминала мне что-то наподобие лилового цвета. Поскольку я старался исследовать простуду чувственно, я не задумывался «почему лиловый?», а продолжал, не пытаясь этого понять. Заметив этот цвет, я соскользнул в царство лилового, в лиловый мир. Сначала я слегка нервничал; он был для меня чуждым. Но затем я решил следовать за своим осознанием, по мере того как оно чувственно «нащупывало» свой путь в этом лиловом мире.