В слово «невероятный» Гаэтано напихал столько лишних «о», что, пока оно отзвучало, Пол успел выпить чашечку эспрессо.
– Не желаете ли еще? – удивленно осведомился издатель. – У нас, знаете ли, кофе пьют в два, самое большее в три глотка, даже ристретто. Самое вкусное остается на дне чашки. Но вернемся к нашим баранам, дорогой Паоло.
– Пол.
– Я так и сказал. В общем, сегодня утром поступил потрясаааааающий звонок.
– Чрезвычайно рад за вас.
– Мы, то есть они, продали уже триста тысяч экземпляров вашего романа о злоключениях американца в Париже. Просто за-ме-ча-тель-но!
– Во Франции?
– Нет, здесь всего семьсот пятьдесят, но это тоже великолепственно.
– А в Италии?
– Глядя на наши рейтинги, они пока еще не пожелали его издать, но не волнуйтесь, эти болваны в конце концов передумают.
– А в Германии?
Гаэтано промолчал.
– В Испании?
– Испанский рынок испытывает шлепки кризиса.
– Где же тогда?
– В Сеуле, то есть в Корее, знаете, это где Китай, только чуть подальше. Там ваш успех не перестает разрастаться. Вы только представьте, триста тысяч экземпляров, это же настоящая бомба! Мы оповестим об этом здешних читателей и, конечно, библиотеки.
– Думаете, это повлияет на спрос?
– Нет, но повредить это вам тоже не может.
– Могли бы сообщить мне об этом по телефону.
– Мог бы, но это еще не все сногсбивательные новости. А потому я лично с вами хотел увидеться.
– Я удостоен корейской «Флоры»?[2]
– Тоже нет! Что, в Корее открылось кафе «Флора»? Очень оригинально.
– Корейский «Эль» напечатал хвалебный отзыв?
– Не исключено, только я не читаю по-корейски, так что ничего не могу вам об этом рассказать.
– Ладно, Гаэтано, выкладывайте эту вашу сногсбивательную новость.
– Вас приглашают на Сеульскую книжную ярмарку.
– В Корею?
– А где еще находиться этому Сеулу?
– До него тринадцать часов лету.
– Не преувеличивайте, всего-то двенадцать.
– Очень мило с их стороны, но это невозможно.
– Почему невозможно? – воскликнул Гаэтано, взмахнув руками.
Пол соображал, что пугает его больше: перелет или встреча с Кионг на ее территории. Раньше они встречались только в Париже, где у них были свои ориентиры. Что он будет делать в стране, не зная ее языка и обычаев, как она отнесется к его невежеству?
Была и другая причина: он приберегал мысль уехать к Кионг на потом, на далекое будущее, относился к ней как к смутной мечте. Ему совершенно не хотелось наводить с этим ясность.
Зачем сталкивать свои мечты с реальностью? Ведь они могут разрушиться.
– Кионг – океан моей жизни, но я боюсь воды. Смешно, верно?
– Ни капельки не смешно, фраза очаровательна, хотя я не имею ни малейшего представления, что она значит. Вы можете начать с нее новый роман. Очень интригует, хочется распознать продолжение.