– Кто он такой?
– Мистер Джеймс Хайд с Ченсери-лейн, из Лондона. Это барристер, путешествующий по Оксфордскому округу вместе с судьями Эйром и Нэрисом.
– Когда он придет повидаться со мной?
– Сюда он вряд ли заглянет, Ричард. Его долг – защищать тебя в суде. Не забывай, что зачитать твои показания он не вправе. Он будет выслушивать свидетелей и пытаться найти слабые места в их показаниях во время перекрестного допроса. И поскольку он не знает, кто будет свидетелем обвинения и что они скажут, встречаться с тобой ему нет смысла. Мы уже успели обо всем ему рассказать. Он весьма рассудительный и сведущий адвокат.
– Какую же плату он потребовал?
– Двадцать гиней.
– И уже получил их?
– Да.
Это поистине фарс, думал Ричард, дружески улыбаясь и пожимая руки кузенам.
– Вы так добры ко мне! Не знаю, как выразить вам благодарность…
– Ты же член нашей семьи, Ричард, – не скрывая удивления, возразил кузен Джеймс-священник.
– Я привез тебе новый костюм и пару туфель, – сообщил аптекарь Джеймс. – И парик. Не стоит появляться на суде со стриженой головой. А женщины – твоя мать, Энн и Элизабет – послали тебе целый ящик белья, рубашек, чулок и тряпок.
Это известие Ричард встретил молча: видно, его родные готовились к самому худшему. Если бы завтра ему предстояло выйти на свободу, зачем ему понадобился бы целый ящик новой одежды?
Звуки празднества, сопровождающего начало выездной сессии суда, достигли ушей Ричарда на следующей день, пока он таскал каменные глыбы. Издалека слышались звуки фанфар и горнов, барабанная дробь, приветственные возгласы и крики восхищения, обрывки музыкальных фраз, торжественное пение на латыни. В Глостере царило праздничное оживление.
А узники тюрьмы приуныли. Ричард давно понял, что никто из его шестнадцати товарищей по несчастью не ждет оправдательного приговора. Лишь двое из них могли позволить себе нанять адвоката – Билл Уайтинг и Айзек Роджерс. Их предстояло защищать тому же мистеру Джеймсу Хайду, из чего Ричард сделал вывод, что Хайд – единственно возможная кандидатура.
– Значит, нам всем не на что надеяться? – спросил Ричард у Лиззи.
Лиззи, которая пережила уже три выездные сессии суда, побледнела.
– Не на что, Ричард, – просто ответила она. – А как же иначе? Доказательства вины представляют обвинитель и его свидетели, присяжные верят им. Почти все мы виновны, хотя мне известно, что несколько заключенных стали жертвами обмана. Пьянство – не оправдание. Будь у нас влиятельные друзья, мы не сидели бы в глостерской тюрьме.
– Случалось ли, чтобы кого-нибудь оправдали?