— Ты о чем? — резко спросил он, сдвинув брови.
— Ну, о разводе, — ответил я вяло. — Об этом ведь говорили, — добавил я и про себя подумал, не слишком ли далеко я зашел и нужно ли было вообще выходить на этот скользкий лед?
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — отрезал он. — Вопрос о разводе никогда не стоял. Да, я знаю, что у Андерса с Элисабет одно время что-то было. Но это было давным-давно и быльем поросло. У Элисабет никогда и в мыслях не было разводиться, не говоря уже о том, чтобы выйти за Андерса. Это уж я могу гарантировать.
Я смотрел на Свена Лундмана. Краска выступила на его бледном лице, глаза ожили, заблестели. Волны адреналина помчались по жилам, все его существо подготовилось к бою. Старый петух защищал свою курицу. Заложенные в генах тысячелетние инстинкты, необходимые в совершенно других условиях, сейчас пробудились. Может быть, то же самое произошло с ним и в ту ночь в Бакке? Не лопнул ли сдерживающий панцирь культуры на элегантном директоре музея, когда он стоял лицом к лицу со своим соперником?
«Мы любили друг друга, и должны были пожениться» — так сказала Элисабет в своей галерее. Кто из них говорил правду? Высокий элегантный профессор или его молодая, красивая жена? Хотя какой смысл ей было врать мне?
— Я знаю, что об этом болтали всякий вздор, — сказал Свен Лундман, смирившись. Агрессивность его исчезла. — Но так всегда бывает на работе. И особенно, когда речь идет о личных отношениях. Ты можешь себе представить, сколь лакомым куском была возможность посплетничать о жене шефа и одном из его заместителей, — и в голосе его опять появилась горечь. — Но на самом деле можно было говорить лишь о вспышке чувств, которые так же быстро погасли, как и воспламенились. Элисабет романтична и горяча. Андерс использовал это. Но теперь все в прошлом. В этой связи я хотел тебе показать кое-что.
Из внутреннего кармана пиджака он достал конверт, открыл его, вытащил свернутый лист, медленно и тщательно развернул его и протянул мне.
Я смотрел на машинописный текст на белом листе. Письмо начиналось обращением «Брат!» и заканчивалось характерной неровной подписью Андерса. В нем говорилось о том, как огорчен был Андерс всеми недоразумениями, что между ним и Элисабет никогда не было ничего серьезного, что они решили вообще прекратить всякие отношения, и еще о том, что он знает, что Элисабет все уладила со Свеном. Я посмотрел на дату. Письмо было написано всего лишь несколько недель назад.
— Ты не знаешь, почему он написал это?
— Не знаю, — ответил он и так же тщательно сложил письмо, вложил его в конверт и снова засунул в карман. — Может быть, он хотел все прояснить перед назначением? — И Свен иронично посмотрел на меня поверх очков.