Поев, Нэйт растянулся на полу. Он положил голову на седло и устремил взгляд на меняющиеся оттенки спасительного пламени. Он не привык к размышлениям. Он всегда был слишком занят, чтобы остановиться и подумать о том, что он делает или к чему это может привести. И он не обладал тщеславием, потребным для того, чтобы находить сладость в мыслях о самом себе.
Но сейчас он не мог позволить себе заснуть. Он должен был поддерживать огонь, чтобы остаться в живых. Если он заснет, то его сон, пожалуй, станет вечным. А единственным способом не заснуть было заставить мозг работать.
Может быть, он придумает, как избавиться от этой тяжелой безнадежности, которая так мучит его. Она пугала его куда больше, чем привидения, которые, по слухам, водились в этом полуразрушенном доме.
Он не мог определить, откуда она взялась и когда прицепилась к нему, а от раздумий о ее причинах ему становилось еще хуже.
Лучше уж он подумает о своем плане. Этот план уже давно был центром его мира. «Он не сработает», — подумал он безнадежно и еще глубже погрузился в то, что сам называл своей «хандрой».
Патент. У него есть патент на машину, производящую сигареты. Это сделало его самым счастливым человеком на свете, не так ли? Он подумает о патенте, и это поможет ему отделаться от хандры.
Мысли о патенте привели его к мыслям о Чесс… жене, которая появилась у него, когда он не был готов жениться. О жене, которая была старше его и выглядела старше своих лет, которая была бельмом на глазу у его матери, да и у него тоже. Слишком много в ней фасону с этими ее лайковыми перчатками и вечным задиранием носа и этим томным виргинским выговором. Она была обузой, бременем, которое тянуло его ко дну.
У нее нет сердца. Он согласился дать ей детей, и он выполнял свой долг, но от этого не было радости ни ему, ни ей. Ей-то что — она леди, а ни для кого не секрет, что леди только терпят эти вещи, а удовольствия от них не получают. Но он-то всегда получал удовольствие от секса. И даже больше, чем удовольствие. Он любил секс, любил сам язык, которым говорят тела. Он по-настоящему любил женщин, ему нравился их особый образ мышления, так отличающийся от мужского, их манеры, их разговоры. Они дарили ему счастье, и он им тоже. В общем и целом, у него была счастливая жизнь.
Пока он не женился. Почему владелицей патента не оказалась обычная сельская девушка, такая, как он? А если уж патент достался леди, то почему не молодой? Тогда он, может быть, и решился бы научить ее кое-чему. Но Чесс он никогда не посмеет предложить ничего, что хоть отдаленно напоминало бы игривый секс, который так ему нравился.