, да?
– Думаю, сначала они разогнали толпу наркоманов, умоляющих о дозе, а потом решили, что можно запускать меня.
К моему удивлению, он ухмыляется. Я думал, на это понадобится больше времени.
Еще прежде чем войти в дом, я точно знал, что не буду разговаривать с Шейном как врач, учитель или обеспокоенный взрослый. Ему шестнадцать лет, а подросткам свойственно говорить о проблемах так, чтобы не касаться сути. Когда же они затрагивают главное, то замолкают и ждут вашей реакции.
– Дверь они и правда сломали. Наверное, крепкие были парнишки.
Он снова фыркает, но все еще избегает моего взгляда, хотя и принимает предложенный мною тон.
– Да уж покрепче вас.
Я хохочу.
– Не сомневаюсь. Не знаю, рассказывал ли я тебе, но я пытался пойти на армейскую службу. Меня не взяли, и знаешь, почему? Потому что я плохо подтягивался и отказался спать в одной комнате с толпой мужчин в трусах и майках.
Шейн смеется. Его отец служил в армии, поэтому я знал, что парню понравится моя шутка. А он знает, что мой отец служил на флоте, поэтому понимает, что я шучу.
Я готов говорить с ним в таком тоне целый день. Лучший способ понравиться подростку – говорить с ним ни о чем, выставлять себя неудачником и только потом, в подходящий момент, дать понять, что осуждаете его поступок.
Он быстро переходит к главному.
– Вам сказали, что на самом деле у меня не было пистолета?
– Да ты что? Надеюсь, хотя бы баллончик с перцем у тебя был? Или что-то в этом роде, ведь эти здоровилы были крупнее меня!
Он снова смеется и впервые за время нашего разговора смотрит мне в глаза. Я заслужил одобрительный кивок, о котором мечтают родители каждого подростка.
– Нет. Ничего у меня не было. Я слышал, как они стучат в дверь внизу, но не отвечал. Не думал, что они так запросто вломятся.
Главное правило общения с подростком, который признается вам в чем-то: разделите его чувство – и помалкивайте.
– Я тоже удивился, что они так поступили.
– Да, какого черта! А если бы у меня действительно был пистолет? Они могли бы пристрелить меня, или попытаться уговорить, или еще что-то. Но так вот врываться в дом?
– Мне тоже это кажется странным. Я удивлен. Может быть, они поступили так потому, что знают тебя?
Шейн задумывается и смотрит вправо, в окно.
– Теперь, наверное, все знают.
– Кто именно? – уточняю я.
– Все. Все ребята в школе. Я уверен, что Нина всем рассказала. И полиция, наверное, приезжала в школу и разговаривала с учителями, и родителями, и соседями… с кем там еще они должны говорить в таких случаях. Они хотят, чтобы с завтрашнего дня я начал ходить к психологу.