– Женщина останется здесь! – с повелительной интонацией объявил охранник и рукой указал где именно Аллиет необходимо ждать возвращения своего мужчины.
– Я боюсь оставаться здесь одна – снова тихо сказала Нефёдову бельгийка и крепко сжала его руку.
Тогда Борис громко крикнул – так, чтобы быть услышанным за стенами сарая.
– Со мной та, о которой пойдёт речь. Я посчитал, что она должна присутствовать при нашем разговоре. И вообще, это невежливо оставлять даму за порогом.
После короткой паузы из сарая прозвучал галантный ответ:
– Вы правы, сэр. С таким джентльменом дама не должна оставаться на улице. Прошу вас обоих заходить.
Охранник посторонился.
Борис откинул полог из противомоскитной сетки и пропустил Аллиет вперёд, затем вошёл в хижину сам. Внутри царила предельно спартанская обстановка: сквозь крупные щели в стенах можно было в деталях разглядеть прилегающий к хижине пейзаж, по стенам развешан ржавый сельскохозяйственный инвентарь, мотки верёвки. В центре помещения на непонятно каким образом попавшем сюда кресле-качалке вальяжно восседал Гермес. По сравнению с изысканной обстановкой дорогого ресторана, где проходила их прошлая встреча, контраст казался разительным. Однако коммерсант, похоже, везде умел устроиться с комфортом. В ожидании гостя он курил дорогую сигару и сам с собой играл в маленькие дорожные шахматы.
Гермес некоторое время пристально разглядывал бельгийку.
– Ну… – наконец, протянул он, – вы и есть та самая леди, у которой богатая родня в Америке?
– А вы, судя по всему, тот человек, которому я и мои родственники будем признательны по гроб жизни! – с сияющим лицом воскликнула Аллиет. Субтильный бизнесмен со снисходительным важным видом протянул молодой женщине тонкую руку, и вдруг, вскрикнув от боли, отдёрнул её. Он взвизгнул, как девчонка. Неженка с удивлением и ужасом рассматривал каплю крови, выступившую из крохотной ранки на его ладони.
– Ты поранила меня, мерзкая гадина!
Растерявшись, Аллиет стала бормотать извинения. Она сняла с безымянного пальца правой руки серебреное колечко с крохотным зелёным камешком, встроенным в оправу в виде цветка. С расстроенным видом женщина рассматривала перстенёк, не понимая, как оно могло поранить юношу.
– Я не думала, что им можно уколоться.
Прежде Борис никогда не видел этот перстень на руке подруги.
– Я не виновата, – продолжала оправдываться Аллиет. – Мне подарила его на память подруга… я только вчера его впервые надела.
– Заткнись! – плаксиво огрызнулся Гермес. Его вялый подбородок дрожал. Могущественный воротила местного теневого бизнеса превратился в жалкого юнца, готового потерять сознания от вида собственной крови.