Уже на следующее утро Бартону был предложен потрёпанный аэроплан марки «Сопвич», застрявший здесь с мировой войны вместе со своим пилотом – краснолицым грузным новозеландцем. Но крайне ветхий внешний вид самолёта и запойная внешность лётчика также не внушили журналисту ни малейшего доверия. Поэтому поиски транспортного средства были продолжены.
А пока молодой человек с удовольствием изучал культуру незнакомой страны. Он много бродил по узким улочкам, посещал шумные восточные базары, ремесленные лавки. Красота местных женщин осталась для него загадкой, ибо суровые законы ислама делали недоступными их прелести для постороннего мужского взгляда. Уильяму оставалось восторгаться шедеврами средневековой архитектуры, сочными красками и запахами восточных базаров, произведениями гончаров и золотых дел мастеров.
А вот местные торговцы, извозчики и гостиничные служащие англичанину не понравились своей излишней назойливостью, выражающейся в склонности к попрошайничеству. Любой лифтёр или уборщик туалетов пытался выманить у него чаевые, чаще всего незаслуженные. На улицах и на рынках Уильяму чуть ли не силой пытались навязать ненужные ему товары, и только угроза вызвать полицию избавляла его от назойливых продавцов.
И именно в эти дни в его дневнике появилась описание первого курьёзного происшествия:
«Сегодня я решил продегустировать блюда местной кухни. Обычно европейские туристы избегают посещать уличные бистро, но я решил рискнуть и чуть не поплатился за это своим несчастным желудком. В отличие от ресторанов крупных отелей, уличная еда действительно очень дешёвая. Всего за четыре пиастра (приблизительно двенадцать наших пенсов) мне подали фаршированных тушёными овощами жареных голубей. Довольно вкусно, хотя и ничего необычного. Но потом я, через переводчика, попросил принести мне какое-нибудь интересное местное блюдо. Тогда хозяин заведения лично подал мне свежеприготовленные котлеты из рубленой говядины, приправленные каким-то соусом, сложное название которого на арабском я не запомнил.
Данный соус произвёл настоящий пожар внутри меня, так как оказался непереносимо острым для европейского нутра. Едва отведав первый кусок мяса под этим соусом, я буквально почувствовал, что проглотил раскалённые угли. Ужас на моём лице передался хозяину и его служкам. Должно быть, бедняги решили, что сейчас в их заведении появится свежезапечёный труп заезжего англичанина, за что по местным законам запросто можно лишится головы. Все в панике бросились за напитками и стали подавать мне кувшины и пиалы с молоком и сладкой прохладной водой. Не помню уж сколько галлонов жидкости я в себя принял, но пожар был потушен. С большим трудом удалось охладить мои внутренности, так что теперь до местной кухни я не охоч.