– Твоя поездка во Францию кое-кого обеспокоила.
– Прошу прощения?
– Пожалуйста. – Том предостерегающе поднял руку. Разумеется, он собирался все объяснить. – Саймон и Джордж занервничали. Их насторожило, что ты взяла отпуск без всякого предупреждения. Поэтому они попросили своих людей понаблюдать за тобой в Ницце.
– Откуда тебе это известно?
Том восхитился ее невозмутимости. Амелия спросила это так, будто ее интересовала исключительно эта деталь. Вероятно, она была уже на несколько ходов впереди него, рассмотрела проблему в семи ракурсах сразу, просчитала все возможные варианты его ответа и вероятные осложнения.
– Когда ты исчезла, Джимми Маркуэнд нанял меня, чтобы я тебя нашел. – Он внимательно наблюдал за ее лицом.
– Понятно.
– Слушай. – Том пристроился на край большого стола, но тут же встал и подошел к дивану. – В общем, в двух словах: из сейфа в твоем номере в «Гиллеспи» я достал ключи от машины, которую ты взяла напрокат…
– О господи. – Амелия уставилась в пол. Этого она не ожидала.
– Извини, – пробормотал Том и тут же почувствовал себя дураком за то, что извиняется. – Я взял твой «блэкберри», проверил звонки…
– …И отправился вслед за мной в Тунис. Да, я понимаю, – сказала она почти враждебно.
Тому захотелось поскорее со всем покончить.
– Мужчина, с которым ты была в Тунисе, не тот, кто ты думаешь.
Амелия подняла голову. У нее был такой вид, будто он наступил ей на душу.
– А кто он, Том, – как ты думаешь?
– Он не твой сын.
За четыре года до этого, вспомнилось вдруг ему, он, Амелия Левен и еще целая группа людей сидели в командном пункте в провинции Гильменд, когда поступила новость о том, что два сотрудника МИ-6 и пятеро их американских коллег погибли в результате теракта в Ан-Наджафе. Террорист-смертник привел в действие мощное взрывное устройство. Один из мужчин, офицер высшего звена и видная фигура в МИ-6, разразился слезами. Том лично вывел в коридор женщину из Центрального разведывательного управления и успокаивал ее минут пятнадцать. Одна лишь Амелия сумела удержать себя в руках. Это цена войны, объяснила она ему позднее. Почти единственная из своих коллег, она выступала за вторжение в Ирак; благонамеренные левые по обе стороны Атлантического океана, готовые оставить страну в руках маньяка, мечтающего уничтожить целую нацию, приводили ее в бешенство. Амелия была реалисткой. По ее мнению, мир не делился на черное и белое, однозначно правильное и стопроцентно неправильное. Она знала, что иногда плохие вещи случаются и с хорошими людьми и все, что остается человеку, – это придерживаться собственных принципов.