– Мать Франсуа Мало, моя коллега, отдала его на усыновление, когда ей было всего двадцать лет. С тех пор она никогда не видела своего ребенка. Даже мне, отцу, трудно это вообразить. А между матерью и ребенком куда более глубокая связь. Она никуда не девается с годами, это как пуповина. Люди, на которых ты работаешь, хотят сыграть на самом главном из человеческих чувств, на самом хорошем, что в нас есть. На любви матери к ребенку. Ты понимал это, когда согласился на это задание?
Аким смахнул крошку с подбородка и уставился на пол. Том почувствовал, что настал подходящий момент.
– Я хочу сделать тебе предложение. Через два часа в номер Венсана Севенна в отеле «Лютеция» постучится горничная. Ей никто не ответит. Она решит, что постоялец спит, и оставит его в покое. Еще через пару часов она придет снова и обнаружит его тело. Трое моих коллег видели, как ты входил в отель незадолго до убийства месье Севенна. Французские власти почти наверняка изымут видеозапись с камер наблюдения отеля, где есть ты. Конечно, меньше всего на свете они захотят поднимать шум. Но если вдруг они захотят предъявить кому-нибудь обвинение… если, скажем, разгорятся страсти и британская сторона раздует скандал вокруг похищения и убийства Франсуа Мало… короче, если Парижу понадобится козел отпущения, то мы сможем их убедить дать записям ход. А может быть, у нас появится желание предоставить в их распоряжение аудио– и видеозаписи и этой самой беседы, которую мы ведем вот уже два часа.
Аким быстро взглянул на потолок, потом на дверь и окно, как будто пытался разглядеть камеры и микрофоны, о которых говорит Том.
– Теперь ты понимаешь, в какой ты ситуации? Этот человек, – он кивнул на Драммонда, – работает в британском посольстве в Париже. В течение двенадцати часов ты сможешь оказаться в номере отеля возле аэропорта Гэтвик. В течение суток он организует тебе новый паспорт и вид на жительство в Великобритании. Скажи мне то, что я хочу знать, и мы о тебе позаботимся. Я не считаю, что ты виноват в случившемся. Я не вижу в тебе врага, Аким. Я вижу в тебе жертву.
Наступила долгая тишина. Глядя на отстраненное лицо Акима и его ничего не выражающий взгляд, Том подумал, что араб замолчал насовсем. Он жаждал получить ответы на свои вопросы. Ему нужно было выполнить задание; не только ради Амелии, но и ради самого себя, чтобы смягчить горечь и разочарование последних двенадцати месяцев.
Аким уронил голову. Затем медленно поднял взгляд, как боксер, оправляющийся после тяжелого удара.
– Саль-сюр-л’Эр, – тихо выговорил он. – Они держат его в доме возле Саль-сюр-л’Эр.