— Может, я не хочу одеваться в кокетливое и сексуальное.
Он вздохнул:
— Не надевай эти платья, если не хочешь, Милли. Я просто подумал, это было бы мило для нашего большого свидания.
— Да? То есть это — наше большое свидание?
— Что с тобой? — спросил Чейз, прищурившись.
— Ничего.
Что-то изменилось между ними, и не в лучшую сторону. Чейз больше не был таким беззаботным и веселым, как раньше. Он стал напряженным и раздражительным.
— Ладно, я посмотрю. — Милли потянулась за пакетами и увидела его смущенный взгляд. — Спасибо, — добавила она запоздало.
Чейз изобразил на лице грустную улыбку.
— Не за что, — тихо ответил он.
Спустя полчаса Милли была уже на палубе в шелковом светло-коричневом платье, и лодка держала курс на Ангилью.
Чейз скинул свой блейзер, освободился от галстука и закатал рукава белоснежной накрахмаленной рубашки. Выглядел он просто превосходно.
После короткого разговора на кухне они и словом не обмолвились, и Милли нервничала. Ей хотелось вернуть то веселое подшучивание и легкость, которые были раньше в их общении.
Милли погрустнела и перевела взгляд на море. Солнце уже начало тонуть в воде. Их третий закат. Осталось еще четыре, и всему придет конец. По их общему согласию они больше никогда не увидят друг друга.
Чейз оставил румпель в покое и сел рядом с ней, бросив взгляд на вновь умирающее солнце. Ветер взъерошил его волосы. Он не спрашивал, о чем она думает, вообще не говорил ничего, и Милли знала почему. Ему нравилось напирать на нее при условии, что она отвечала тем же, а не уступала. Ему нравилось предвкушать. Он сам сказал, что любит момент до больше, чем момент после.
А сейчас как раз был второй.
— Итак, как у тебя оказалась вилла на этом острове, если ты не хотел иметь ничего общего с бизнесом своей семьи? — спросила она, когда тишина затянулась настолько, что стала невыносимой.
Чейз не сводил глаз с темнеющего моря:
— Мой дедушка завещал остров мне и моим братьям, и отец ничего не смог с этим поделать. Когда я встал на ноги, я построил здесь виллу. Хоть я особо ей и не пользовался потом, это был своеобразный способ утереть нос отцу, пусть он и умер.
— Должно быть, тебя сильно задел тот факт, что он лишил тебя наследства, — тихо заметила Милли.
— Да, приятным это никак не назвать, — пожал плечами Чейз.
— А что с твоей мамой?
— Она умерла от рака груди, когда мне было двенадцать.
— Соболезную.
Он еще раз пожал плечами.
— А что по поводу твоих братьев? Вы хорошо общаетесь?
Он вздохнул и провел рукой по волосам.
— Более или менее. Арон довольно сносен, но считает, что жизнь — это увеличенная копия игры в монополию, где у него есть куча денег. А Люк, будучи средним братом, все время пытается кому-то что-то доказать — убежденный трудоголик.