А Полина Кирилловна, вечным природным женским инстинктом чувствуя, что если сейчас не возьмёт всю инициативу в свои руки, то потеряет желанного навсегда, ещё нежнее приникла к губам Олега Владимировича. Рука ее, до сих пор покоящаяся на груди Белого, медленно скользила по телу. Наткнувшись на шнурки кальсон, она замерла, не решаясь преодолеть заслон. Девушка дрожала от любви и страха. У неё ещё такого никогда не было… Но если не сейчас, то никогда. И рука ужиком проползла за грань дозволенного.
Белый, как ни старался, не смог сдержать стон наслаждения. А через мгновение он бездумно отдавался ласкам неопытной любовницы.
Последний день в Благовещенске прошёл в заботах.
Кириллу Игнатьевича отпевали утром, в церкви во имя Покрова Божьей Матери, самом крупном, монументальном храме во всей Амурской области. В строительство его Кирилла Игнатьевич вложил солидный капитал. На похороны собрался весь цвет общества: купцы, чиновники, офицерское сословие. Не приехали на отпевание генерал-губернатор и губернский полицмейстер. Но на то имелась весомая причина: по слухам, к городу приближались казачьи войска для наступления на Китай. Всё военное руководство должно было не только принять полки, но и переправить их на противоположную сторону Амура. Это подтвердил и полковник Арефьев, которого Алексей Дмитриевич прислал вместо себя.
Полина Кирилловна даже в трауре была великолепна. Она принимала соболезнования с твёрдым, волевым лицом. Господин Роганов даже причмокнул: «Эка краля! И в беде форс держит». Другие купчишки тоже искоса поглядывали на девушку. А у той нет-нет, да мелькал в глазах бесенок. Молодость не мирилась со смертью.
Олег же Владимирович в этот час встречался с Киселёвым и Бален-ским в департаменте полиции.
Губернатор налил в бокалы коньяк.
— Господа, — Алексей Дмитриевич окинул компанию бодрым взглядом. — Предлагаю выпить за будущее нашего, а теперь, Олег Владимирович, и вашего, Амурского края. Дай бог, чтобы наши потомки сохранили то, что мы для них сделали! — с этими словами губернатор опрокинул содержимое бокала в рот. Одним глотком. Залпом. Ранее с ним подобного не случалось. — А теперь, господа, простите, вынужден откланяться. Дела, знаете ли… — губернатор пожал Белому руку, ещё раз напомнил, что будет рад его видеть в своём столичном доме и удалился.
Владимир Сергеевич вернулся к своему креслу и, присев, предложил Белому расположиться напротив.
— Как я понял, Владимир Сергеевич, вы его высокопревосходительству ничего не сообщили? — заметил Олег Владимирович.
— Верно. — полицмейстер сделал глоток и приподнял бокал так, чтобы луч света отразился в нём. — Алексей Дмитриевич не сегодня завтра уедут в Петербург. И сотрут нас из своей памяти. Потому они так стремительно нас и покинули. А лишние знания там, — палец Киселёва уткнулся в небо. — не обязательны. Ни к чему.